Баз глядит на нее через плечо:

– Кажется, Банс, ты под впечатлением.

– Так и есть. Твоя мама была героической женщиной. Она разработала заклинание от гномьей лихорадки. А еще она была самым молодым директором за всю историю Уотфорда. – (Баз смотрит на Пенни так, будто видит впервые.) – И, – добавляет Пенелопа, – она оказывала поддержку твоему отцу в трех дуэлях до того, как он принял ее предложение.

– Что еще за варварство? – спрашиваю я.

– Традиция, – отвечает Баз.

– Это было потрясающе, – говорит Пенни. – Я читала записи с места событий.

– Где? – спрашивает Баз.

– В нашей домашней библиотеке. Отец обожает брачные обычаи. Да и любую семейную магию. Они с мамой связаны друг с другом в пяти измерениях.

– Это чудесно! – произносит Баз, и я с ужасом понимаю, что он говорит искренне.

– Когда я буду делать предложение Мике, то остановлю время, – сообщает Пенелопа.

– Тому мелкому америкашке? В огромных очках?

– Он уже не такой мелкий.

– Интересно. – Баз почесывает подбородок. – А моя мама повесила луну на небо.

– Она была легендой, – светится от счастья Пенелопа.

– Мне казалось, твои родители ненавидели Питчей, – встреваю я.

Они оба смотрят на меня так, будто я только что сунул руку в миску с супом.

– Это политика, – говорит Пенелопа. – Мы же говорим о магии!

– Ясно, – отвечаю я. – Я так и думал.

– Ясно то, – говорит Баз, – что ты думал совершенно не так.

– Что сейчас происходит? – интересуюсь я. – Чем мы вообще заняты?

Пенелопа скрещивает руки и, прищурившись, смотрит на доску.

– Мы, – заявляет она, – ищем того, кто убил Наташу Гримм-Питч.

– Легенду, – добавляет Баз.

Пенелопа смотрит на него с нежностью, как обычно на меня:

– Чтобы она упокоилась с миром.

Баз

Пенелопа Банс – очень свирепый маг, но я и не против. Не против того, что сейчас она на моей стороне.

Неудивительно, что Сноу повсюду таскается за ней, как глупая псина на коротком поводке. Я уверен, сейчас мы знаем не больше, чем знали раньше, но Банс столь остроумная и уверенная, что с каждой минутой я чувствую движение вперед.

Еще она починила окно, и больше оно не скрипит.

Мне кажется, Банс до сих пор считает меня неприятным, омерзительным типом, но Рим построен не на взаимном восхищении. Она отточила знания по магической истории, – должно быть, в ее доме полно запретных книг, – а из-за некоторых своих мыслей Банс точно попала бы в темницу, будь она из Питчей.

Наверное, в роду у нее был простолюдин: фамилия Банс для магов не типичная. Видели бы вы ее отца, профессора Банса! Он как ходячая энциклопедия. А еще носит пиджак с заплатками на локтях. В прошлом году он преподавал особый курс по Тоскливиусу, но я даже не мог уследить за смыслом его предложений.

Сноу и Банс отправляют меня вниз за ужином – все потому, что у меня хорошие отношения с поварихой Притчард: она моя дальняя родственница. Когда я возвращаюсь, Банс держит в руках зеленый мелок и мелким сжатым почерком добавляет пометки к моим записям.

Даже ее записи обращены к Саймону. Эта парочка как Ант и Дэк[20]. Не разлей вода. Хм… Интересно, взойдет ли на борт Веллбилав.

– Саймон прав насчет вампиров, – говорит Банс, не отводя взгляда от доски.

Поднос в моих руках слегка наклоняется, и я останавливаюсь:

– Что?

– Вампиры. – Банс разворачивается и упирается руками в бедра.

На ее юбке остались следы от мела.

Сноу опускает книгу, подходит ко мне и забирает с подноса кувшин молока. Подносит ко рту, но я пинаю его в ногу.

– Анафема! – говорит он.

– Я пытаюсь не навредить тебе, лишь исправить твои отвратительные манеры. Комната не сможет упрекнуть меня, олух ты этакий. Здесь есть стаканы.

Сноу опускает молоко на стол между нашими кроватями, потом берет стаканы и завернутые в салфетки сэндвичи.

– Повариха Притчард просто отдала тебе все это? – Он разворачивает целую кучу брауни.

– Она меня любит.

– Я думал, она любит меня. Я спас ее от кухонной ящерицы!

– Что ж, она любит меня за то, кто я есть.

– Вампиры! – встревает в разговор Пенелопа. – Вы вообще слушаете?

Я ухмыляюсь. По привычке.

– Банс, оставь место на сэндвич.

– Как нам узнать, кто послал вампиров или что им было нужно, – не умолкает она, – если мы ничего про них не знаем?

– Вампиры жаждут крови, – говорит Сноу, набивая рот говядиной.

– Но они могут получить ее где угодно, – говорит Банс. – И довольно легким способом. Например, в Сохо. После полуночи.

Она берет сэндвич и садится на кровать Сноу, скрещивая ноги. Если бы я захотел, то смог бы заглянуть ей под юбку – нужно лишь немного наклонить голову.

– В Уофторде вампирам сложнее всего достать кровь, – продолжает Пенелопа, – особенно средь бела дня.

В этом она права.

– Так зачем пытаться?

– Учебная четверть еще не началась, – я беру яблоко, – охраны не было.

– Да, но это же Уотфорд! – Она трясет длинными волосами. – Даже тогда существовала защитная стена от темных созданий.

– В этом не обязательно должна присутствовать логика, – говорит Сноу. – Тоскливиус наслал вампиров. Как и сегодняшнего дракона. Тот тоже не хотел здесь находиться.

А я сомневался, что Сноу меня понял или поверил моим словам. Я думал, он на глазах у всей школы хладнокровно убьет ту дракониху.

Конечно, не хладнокровно, но она действительно нападала на нас. Однако убийство дракона – грязное дело, даже для моей семьи. Драконов не убивают, если только не хотят распахнуть врата в ад.

– Но если директриса Гримм-Питч говорила о Тоскливиусе, – произносит Банс, – то зачем она взвалила такой груз на плечи База? Ожидала, что он убьет Тоскливиуса? И что с этим Никодемусом?

Сноу хмурится:

– Давайте перестанем считать это отдельным нападением.