– Но это единственная атака вампиров за всю историю школы, – возражаю я.

– Да, но в то время происходили и другие события, – говорит он. – Маг сказал, что темные создания покушались на наш мир, увидев слабину.

– Когда он говорил такое? – спрашивает Пенни.

– Это есть в «Фактах», – отвечает Сноу. – Маг выступал с речью перед Ковеном еще до нападения на Уотфорд.

Он засовывает в рот остаток сэндвича и, огибая Пенни, тянется за книгой. Его куртка и джемпер валяются на полу, а белая рубашка выбивается из брюк.

Сноу довольно быстро находит нужную страницу и протягивает книгу нам. Я нависаю над этой парочкой, не собираясь садиться на кровать Сноу. Он показывает нам передовую страницу «Фактов». Речь Мага написана крупным шрифтом, а рядом приводится огромная диаграмма с датами и яростными атаками – всеми нападениями на племя магов за пятьдесят лет.

«НАШИ ВЛАДЕНИЯ В ОПАСНОСТИ?» – гласит заголовок.

– Подождите-ка…

Банс забирает книгу, взамен отдавая Сноу сэндвич, который он тут же надкусывает.

– Здесь нет ничего про Тоскливиуса. – Она листает вперед, доходя до статьи о смерти моей матери, затем водит пальцем по странице. – И здесь никакого Тоскливиуса. – Она закрывает книгу и стучит кольцом по обложке. – «Прошерстить – Тоскливиус!»

Книга открывается, шелестят страницы. Они набирают скорость, приближаясь к концу, а потом том захлопывается.

– Никаких упоминаний, – говорит Пенни.

– Не может быть, – отвечаю я. – В то время Тоскливиус уже появился. Первую мертвую зону обнаружили в конце девяностых. Возле Стоунхенджа. Мы проходили это по магической истории.

– Знаю, – говорит Пенелопа. – Когда это случилось, мама была беременна мною. Они с отцом посетили то место.

Банс забирает у Сноу остаток своего сэндвича и откусывает. Потом жует, скептически поглядывая на меня:

– Интересно, откуда они узнали…

– Кто? – спрашиваю я. – Что?

– Интересно, как они выяснили, что за всем стоял Тоскливиус, за атаками темных созданий и мертвыми зонами? Откуда они знали, что это он, до того как смогли ощутить его присутствие? Ведь именно так мы распознаем его сейчас – по ощущению.

– Ты почувствовал Тоскливиуса? – спрашивает Сноу. – В тот день, в яслях?

– Мне было не до этого.

– Что они рассказали тебе? – спрашивает Банс.

– Кто рассказал?

– Твои родные. После смерти матери.

– Они ничего мне не рассказывали. Что тут рассказывать?

– Они сказали, что это были вампиры?

– Им не нужно ничего мне рассказывать. Я был там.

– Ты все помнишь? – спрашивает она. – Ты видел вампиров?

– Да. – Я кладу яблоко на поднос.

Сноу прокашливается:

– Баз, когда ты впервые услышал, что за нападением вампиров стоит Тоскливиус?

Наверное, они думают, что отец усадил меня в кожаное кресло и сказал: «Бэзилтон, мне нужно тебе кое-что рассказать…»

Он никогда не говорил ничего подобного.

Никто в нашей семье ничего не говорит. Вы просто учитесь узнавать все сами.

Никто не предлагал мне поговорить о моей матери, никто не обсуждал ее смерть.

Никому не надо было рассказывать мне, что я вампир.

Я помню, как меня укусили. Рос я на тех же страшилках, что и другие, а в один прекрасный день проснулся, испытывая жажду крови. И никто не запрещал мне пить ее у другого человека.

– Я узнал это в школе, – произношу я. – Так же, как и вы.

Оба удивленно смотрят на меня.

– А что случилось с вампирами? – спрашивает Сноу. – Не с теми, которых убила твоя мать, а с оставшимися?

– Большинство Маг выслал из Англии. Наверное, это единственный раз, когда моя семья участвовала в его рейдах.

– Мама говорит, что война началась как раз после вампирских рейдов, – говорит Банс.

– Какая война? – спрашивает Сноу.

– Да все, – отвечает она и тянется к брауни.

Я беру сэндвич и яблоко, встаю:

– Хочу подышать свежим воздухом.

Накидываюсь на еду лишь в Катакомбах. Не люблю есть на людях.

Саймон

Пенни снова стоит у доски и делает пометки: «Поговорить с папой на рождественских каникулах. Слишком долго ждать? Попросить его переслать записи?»

– Почему все? – спрашиваю я.

– Хм?

– Почему все войны? Почему все они начались с вампирских рейдов?

– Тогда началась война с темными созданиями. Это же очевидно. В смысле, маги и вампиры никогда не ладили: нам нормалы нужны живыми, а им – мертвыми. Но напасть на Уотфорд означало развязать войну. К тому же это была первая настоящая атака Тоскливиуса.

– А что насчет войны со Старинными Семьями?

– Тогда же начались реформы Мага.

– Лучше бы у нас была одна война, – вздыхаю я. – И один враг, который бы мне докучал.

– Да уж, – говорит Пенни, отрываясь от доски, – что же тебе теперь делать без База.

– Баз все еще здесь.

– Но не в качестве врага.

– Просто у нас перемирие.

– Да такое, что вы и магией теперь делитесь.

– Пенни! – Я сдвигаю брови и ложусь на кровать. Я выбился из сил.

Подруга забирается ко мне.

– Попробуй еще раз, – говорит она, беря меня за руку.

– Нет.

– А почему попробовал с Базом?

– Я ничего не пробовал. Я лишь хотел ему помочь, но не знал как. Поэтому положил руку ему на плечо и подумал о том, чтобы ему помочь.

– Это было потрясающе.

– Как думаешь, остальные видели?

– Нет… Возможно. Не знаю. Сперва и я не поняла, а я стояла ближе всех. Но я видела, как он выпрямился, когда ты коснулся его. А потом заклинание пришло в действие. Баз не настолько силен, чтобы прогнать дракона своей потешкой… – Пенни сжимает мою руку. – Попробуй еще раз.

Я тоже сжимаю ее ладонь:

– Нет. Я сделаю тебе больно.

– Но не сделал же Базу.

– А может, и сделал. Но он же не признается.

– Может, ему это не навредило, – говорит она, – потому что он и так мертв.

– Баз не мертв.

– Но он и не живой.

– Я… я думаю, живой. У него есть магия. А это жизнь.

– Зуб Морганы! Представь, если бы ты мог сделать это снова! Саймон, если бы ты мог контролировать свою силу.