— Но это же мой сон, — возмутилась я.

— И мой тоже. Так что правильнее сказать — наш. Извини, что помогал тебе исподволь, но так научиться проще, чем набивать шишки самостоятельно.

— Тебя тоже кто-то обучил?

Он кивнул, но разъяснять не захотел.

— Как мне понять, что ты настоящий? — я задала главный вопрос, который терзал меня всё это время.

— Ну, если до сих пор сомневаешься...

— Только без экстрима! — сразу же предупредила я. — Ненужно мне никаких сверхъестественных фокусов, вроде царапин от твоих коготков, которые проступят у меня на руке в реальности. Спасибо, обойдусь!

— Я всё равно так делать не умею, — змеелюд пожал плечами, — для этого нужно владеть магией. Нет, всё проще. Я сообщу тебе некую информацию, которую ты не знаешь, но сможешь легко проверить.

— Например? — чёрная бровь изогнулась в привычном скепсисе.

— Вы постоянно с-с-сравниваете нас со змеями и ящерицами, это даже забавно. На деле у нас гораздо больше общего с крокодилами, а убедиться в этом ты сможешь, если...

Глава 16

Я проснулась, алея щеками.

Ах ты ж... чешуйчатый поганец! Разве можно рассказывать девушке такие мерзости? Ни стыда, ни совести!

После таких сновидений день проходил, словно за кисеёй: всё казалось не совсем настоящим. Вот и сейчас, играя с девчонками в преферанс, я не видела перед собой карт и с удовольствием бы отсиживалась на прикупе, но играли мы втроём: Лисан просто сидел за компанию, заодно выполняя функцию магической охраны.

— Этот очаровательный сквайр, Аншетиль, — чирикала Санда, перетасовывая карты ловкими наманикюренными пальчиками, — пригласил меня на вечернюю прогулку — если погода наладится, конечно. Даже не знаю, что ему ответить...

— Ох, да все мы знаем, что ты ответишь, — утомлённо выдохнула Милка и сняла положенную перед ней колоду. — Про Киллюшу не напоминать, да?

— Не будь такой занудой, дорогуша. Не то оглянуться не успеешь, как наш милый бакалавр упорхнёт на поиски другой голубки. Скука — плохой спутник в любви. Верно, Лисик?

Парнишка затравленно поднял глаза на кокетку и вернулся обратно к своему блокноту; свинцовый карандаш продолжил проминать страницу. Начинающий волшебник сидел между мной и своей возлюбленной, напротив Санды — полагаю, из соображений самосохранения. К заметкам он с инцидента на Атле вернулся впервые на моей памяти, и не сообщал, что же такое там строчит — что серьёзно дразнило любопытство моей подруги и порождало неодолимое стремление к подколкам. Одним словом, наша компания стала его неволей, несмотря на возможность невозбранно проводить время с Милой, но оставить пост ответственность не позволяла.

Я замечала, как он иногда украдкой достаёт из кармана хрусталик и поглядывает в его таинственные недра: особенно, когда нам приносили прохладительные напитки и перекусы. Слава богам, ещё ни разу лицо его после этой процедуры не переменило выражения на встревоженное. Если бы ни сам жест, я бы и вовсе позабыла о потенциальной угрозе в атмосфере роскошной неги.

Мы собрались в оранжерее за круглым столиком для чаепитий. По стёклам стекали ручейки унылого дождя, слышалась мелкая дробь о прозрачные перекрытия наверху, а предсвадебная суета сконцентрировалась в пределах каменных стен особняка. Проснувшись и увидев серость за окном, я испытала неприятный диссонанс, ведь под конец мне снился погожий денёк.

Под куполом оранжереи всё зеленело пышными, большей частью редкими растениями, многие из которых наверняка уже не встречаются в диком виде, истреблённые гнилью — ну, разве что их изменённые собратья прямо сейчас пытаются подсадить семечко в чьё-то мяско, как говорил Гхар.

Признаться, я тосковала по этому ящеру и его простому, свойскому стилю общения. Вспоминала, как во сне мы сидели здесь же и вели небрежные разговоры. Смешно, ведь нет даже уверенности в реальности чешуйчатого наглеца. Однако я выполнила его наказ и сразу же по пробуждении направилась на кухню, чем не на шутку встревожила суетившихся там кухарок. Мою просьбу исполнили без лишних вопросов, однако же косились с недоумением и затаёнными смешками, которые наверняка обрели свободу сразу же после моего ухода.

Пояснять девицам, что горький отвар мне нужен вовсе не для борьбы с глистами, я почла ниже своего достоинства. Конечно, теперь поползут досужие толки... да и боги с ними. По моей просьбе, вечером мне приготовят новую порцию полынного напитка. Жаль только, что не получится окуриться дымом этого бесогонного растения: такая инициатива точно вызовет реакцию не одних только сплетниц.

Пока в моей голове перекатывались эти неспешные мысли, вперемешку с воспоминаниями о пережитых ужасах, Санда положила оставшиеся карты на снятые и стала раздавать их по две за раз начиная с меня. Когда предпоследняя пара легла на стол прикупом, мы начали торговаться.

— Шесть пик, — сделала заявку Санда.

— Шесть треф, — ответила я, без энтузиазма. Глаза смотрели на цветные изображения с лицевой стороны карт, а видели ротовую воронку гигантской миноги. Да, вряд ли меня быстро отпустит: я ведь не особо похожа на закалённый клинок, прихотью случая угодивший в костёр.

— Пас, — отказалась от борьбы Милка.

— Трефы здесь! — радостно повторила ставку Санда.

— Пас, — уступила я подруге право заказывать контракт и болезненно потёрла переносицу. Никогда не страдала мигренью, да и сейчас голова не болела, просто настоятельно требовала какого-то лекарства — топор подойдёт.