Открывать глаза было необязательно, я и так всё поняла, но всё же убедилась.

Действительно, шикарная обстановка говорила о пробуждении.

Резная кровать с балдахином, камчатые портьеры, бронзовые торшеры со свечами.

Вот только Гхар по-прежнему обнимал меня, а физиологические особенности, которых не бывает у нахашских женщин, остывали под слоем его слюны.

Он поднял голову, втянул язык и тяжело сглотнул. Третье веко снова моргнуло... а потом ещё пару раз. Похоже, так у нахашей проявляется ошарашенность.

— Какая у тебя потряс-с-сающая спальня, — узкие зрачки встретились с моими. — Смотрю, ты девочка богатая.

— Это не моя опочивальня, — я села в постели, сталкивая с себя чешуйчатого наглеца, да запахнула пеньюар. Сорочка так и не вернулась, хотя вся грязь исчезла. — Только не говори, что я вытащила тебя из сновидения в реальность.

— Нет, мы ещё спим. Ты навела новую пелену, гораздо приятнее прежней, — янтарные глаза перестали изучать помещение и вернулись ко мне, из них едко сочилась издёвка. — Это всё ради меня? Польщён. Я-то надеялся просто разбудить тебя, а тут такое дело... Но кто же знал, что ты извращенка? — нахаш с клыкастой усмешкой защитился предплечьем от подушки. — Да, ладно, не злись. Я и сам такой. Никогда не понимал, почему должен обделять внимаем человеческих женщин. А вот подсвечник лучше поставь, я серьёзно!

Я заметила, что его речь полностью избавилась от растягивания шипящих. Похоже, в тёплой постельной обстановке этот змей контролирует артикуляцию даже лучше прежнего. Канделябр он у меня отнял, да снова уложил на лопатки.

— Тихо-тихо, не дёргайся, — успокаивал он и гладил меня по волосам когтистой рукой. — Ты мне тоже очень нравишься, но извини, не хочу проснуться с пятном на штанах. Вот если встретимся наяву... Кстати, где мы? Это полностью выдуманное место или ты зеркалишь реальность?

Он снова отпрянул, а я уронила голову на подушку и сдула локон со лба.

Дайте мне, пожалуйста, отравленную орхидею...

Чешуйчатые пальцы раздвинули гардины с бахромой, плетёной из золотых нитей. Гхар прильнул к окну, всматриваясь в темноту, и что-то сумел рассмотреть, хотя свечной огонь должен мешать такому занятию.

— Слиш-ш-шком детально для выдумки ради перепихона, — констатировал змеелюд, снова начав шипеть. Взгляд метнулся к камину: у того на дымосборнике красовалась лепнина, изображавшая герцогский герб. — Знакомый олень. Мы что, во владениях Кадогана? — жёлто-оранжевые глаза вернулись ко мне.

Я тем временем забралась под одеяло: просто со стыда, а не собираясь приглашать нахаша полежать со мной в обнимку. Кстати, идея!

— Что будет, если я усну во сне? Я проснусь?

— Может быть, а может, перенесёшься в другой сон. Так куда ты нас затащила?

— Да, это резиденция Кадогана, — я не нашла поводов для вранья. — Только откуда ты его знаешь?

— Ну, это же твой сон, — хищник со злорадной усмешкой промял перину рядом со мной, — я всего лишь его персонаж, следовательно, не могу знать больше или меньше твоего. Ну, а тебе ведь точно известно, в чьей спальне ты засыпаешь. Логично?

Подушка снова огрела это наглое чешуйчатое рыло.

— А если серьёзно? — выдрать постельную принадлежность из цепких лап оказалось не просто, а этот ещё и поржать успел: странным шипящим смехом с нотками рокота. От таких звуков крови полагается образовывать в жилах снежные заторы, не говоря о том впечатлении, которое производят полностью оголившиеся зубки нахаша.

Наши чешуйчатые соседи вроде как стараются их не показывать, чтоб не пугать людей — так мне разъяснили ребята ещё в ту злополучную поездку на Атль. Но со мной Гхар, похоже, совсем расслабился, зараза такая.

— А-а-а, — протянул он, продолжая веселиться, — так ты уже признаёшь за мной право на самостоятельное существование?

— Не знаю, возможно, — буркнула я, прижимая отобранное к груди, будто этот щит мог заслонить воспоминания о том, что с ней только что проделывал вот этот вот персонаж. Блин, если он настоящий... срам-то какой...

— Упёртая, ладно, — ящер театрально развёл руки, дескать, что тут поделать. — Тебе же хуже, девонька. — Его глефа торчала из-за спины, но не припомню, чтобы он убирал её туда. — Кто же не знает лорда-канцлер-р-ра? Человек, столько всего сделавший на благо Сиар-р-рана, не может остаться безвестным даже в самых глухих уголках обитаемого мир-р-ра, — в его речах стало слишком много рыка. Смею предположить, что это связано с ироничным тоном и сокрытой за ним злостью.

— Он чем-то вас обидел? — напрямик спросила я, хотя и сама не питала приязни к герцогу, но больше по личным соображениям.

— Я даже не знаю, — он глумливо поскрёб мелкую чешую на подбородке. — Герцог — фигура уважаемая. Его поддерживает Красный Яхонт, паладины, азарии, колдуны и все, кому не лень. И за р-р-репутацией он своей следит, верно? Следовательно, должен всячески выражать преданность традициям. Например, после каждого переизбрания подтвер-р-рждать Фазарский декрет. Слышала о таком?

— Да, — пришёл мой черёд морщить нос. — Подписан пару веков назад тогдашним королём, запрещает нахашам ступать на берега Сиарана.

— И определяет в качестве меры наказания ослуш-ш-шникам смертную казнь, — эту ремарку ящер фактически пропел. Перебросив ременную петлю через голову и приставив древко к столбику балдахина, Гхар завалился поперёк постели с руками, заложенными под голову. — Ох, клянусь крыльями Нираха, как же хорошо... — он зажмурил веки и добавил: — Ну-ка, брось в меня ещё разок той подушечкой. Спасибо, давненько не приходилось спать