потом вспоминал: «Он (#певец#) сидит на острове, на берегу канала или на барке и всепроникающим голосом, – народ здесь превыше всего ценит силу голоса, – что есть мочи поет свою песню. Она разносится над тихим зеркалом вод. Где-то вдали ее слышит другой, мелодия ему знакома, слова он разобрал и отвечает уже следующей строфой, – так один гондольер становится Эхом другого. Песня длится ночи напролет и, не утомляя, забавляет их. Чем дальше они друг от друга, тем обворожительнее их пение. Если слушатель находится посередине – значит, он выбрал себе наилучшее место».

В определенный момент все сошли на набережной Джудекки, и Гёте стал искать это «наилучшее место»: «Чтобы дать мне возможность это услышать, они высадились на берегу канала Джудекки и пошли в разные стороны, я же ходил взад и вперед между ними, всякий раз удаляясь от того, кто сейчас должен был запеть, и торопясь к тому, кто только что замолк. Тут-то мне и открылся смысл этого пения. Издалека песня звучит очень странно, как жалоба без печали. Есть в ней что-то невероятное и трогательное до слез».

Ему объяснили, что женщины с Лидо, особенно из Маламокко или Палестрины, которые и впрямь распевают Тассо, имеют обыкновение, когда их мужья-рыбаки уходят в море, садиться на песчаный берег и весь вечер напролет петь эти строфы, пока они не услышат издалека ответные голоса своих мужей – с которыми они таким образом начинают переговариваться. «Разве это не замечательно? <…> Человечным и правдивым становится смысл этой песни, живой – мелодия, над мертвыми вокабулами которой мы прежде ломали себе голову. Это песнь одинокого человека, несущаяся вдаль и вширь, дабы другой, тоже одинокий, услышал ее и на нее ответил»[104].

* * *

Поверните направо и выйдите на тот берег Каналь Гранде, который называют «Де Читра» (De Citra), буквально – «по эту сторону» (от Сан-Марко), в противоположность другому, называемому «Де Ультра» (De Ultra, «по ту сторону»). Вы вступили на риву дель Карбон, одну из самых выигрышных позиций для того, чтобы любоваться понте ди Риальто. Слева от вас возвышается Ка Лоредан (Ca’ Loredan), место заседаний Коммуны (органа местного самоуправления) Венеции, а к нему примыкает Ка Фарсетти (Ca’ Farsetti), принадлежавший некогда одной из ветвей знатного семейства Корнер.

В Ка Лоредан родилась и прожила всю жизнь (о чем напоминает висящая на стене табличка) венецианка Элена Лукреция Корнер Пископия, первая в мире женщина с университетским дипломом. Она получила степень доктора философии в возрасте тридцати лет, 25 июня 1678 года. Помимо итальянского она знала древнегреческий, латынь, древнееврейский, французский, испанский и арабский, за что получила прозвание Oraculum Septilungue («семиязыкий оракул»). Она изучала музыку и математику, в совершенстве разбиралась в диалектике, философии, теологии и астрономии. Застенчивая, скромная и робкая, она прожила всего 38 лет.

Ступайте теперь налево до калле Кавалли (calle Cavalli, «Лошадиная улица») и пройдите ее целиком, пока она не выведет на кампьелло де ла Кьеза (campiello de la Chiesa), сбоку от церкви Сан-Лука (chiesa San Luca, «Св. Лука»). Позади этого храма притаился домик XIX века, а некогда на этом месте находилось маленькое приходское кладбище. Этот дом посещает призрак Пьетро Аретино, певца похоти и «Бича государей». По легенде, он умер 21 октября 1556 года, свалившись со стула от хохота, вызванного похабной шуткой о его сестрах, состоящих проститутками в борделе родного Ареццо. И похоронен на этом кладбище. Могила утеряна – как и сама шутка. Но, как уверяют, призрак Аретино продолжает бродить по городу, ставшему его второй родиной.

Бич государей

Ненавидимый и любимый, презираемый и обожаемый своими современниками, Пьетро Аретино был человеком столь распущенным, что его легендарная безнравственность пережила столетия. А его кусачего и язвящего пера сатирика столь боялись сильные мира сего, что за ним закрепилось прозвище «Бич государей». Знатные люди снабжали его деньгами и осыпали подарками, лишь бы не оказаться в числе его врагов. Даже папы и государи его боялись – он же сам не боялся и Христа. «Я с ним не знаком», – говорил он в свое оправдание.

Аретино водил дружбу с виднейшими художниками, подвизавшимися тогда в Венеции, включая Сансовино и Тициана. «Петр Аретинец» (чья настоящая фамилия – Баччи) родился в Ареццо в ночь на 19 апреля 1492 года. Накуролесив там и сям, он укрылся в Венеции в в 1527 году. Безнравственный и испорченный, он сочинял комедии, прозу и стихи. О нем писали: «Похабный, он испытывал удовольствие от похабности своих писаний; своим невоздержанным языком ему нравилось задевать ближних». Его письма представляют собой первый образчик «низкого» языка в эпистолярной литературе.

Но несмотря на его беспутную и безнравственную жизнь, все сходятся на том, что в последний момент он позвал священника (хотя кто-то добавляет, что, соборовавшись, он воскликнул: «Смазали – теперь берегите меня от мышей!»). На кладбище Сан-Лука его похоронили просто потому, что он жил в этом приходе, на рива дель Карбон. Могила не сохранилась, останки утеряны. А в 1845 году из церкви, по распоряжению церковных властей, было изъято несколько картин художника Альвизе Бенфатто (или Даль Фризо, как считают некоторые), племянника и ученика Паоло Веронезе, изображающих Аретино, потому что «иностранцы приходили восхищаться божественным Пьетро, а не поклоняться Всевышнему».

Но в городе все еще можно найти изображение Аретино: это одна из небольших бронзовых голов, изваянных Сансовино для дверей ризницы Сан-Марко; помимо Аретино там изображены Тициан и сам Сансовино. А последний еще и покоится здесь же, перед алтарем баптистерия.

* * *

Пройдите короткое рамо а фьянко ла Кьеза (ramo a fianco la Chiesa, «сбоку от церкви»), сделайте несколько шагов по фондаменте де ла Кьеза, перейдите понте дель Театро (ponte del Teatro) и ступайте по калле де ле Мунеге (calle de le Muneghe), пока не дойдете до перекрестка с рамо Контарини (ramo Contarini).

Семья Контарини дала Венеции восемь дожей. Разделившись в течение веков более чем на 18 ветвей, она оставила немалый след и в названиях венецианских улиц. Но среди дожей, капитанов, духовных лиц, прославивших свою фамилию, нашелся и один ренегат. Это Андреа Контарини, обезглавленный 21 марта 1430 года за посягательство на жизнь дожа Франческо Фоскарини, отказавшегося назначать его Капитаном залива[105]. Неудачливый убийца подкараулил дожа в базилике Сан-Марко и напал на него с ножом, но сумел лишь ранить его в нос. С этого момента вся та ветвь, к которой он принадлежал, стала для венецианцев «те Контарини, что с носом». Палаццо Контарини, выходящее на эту калле, носит также название Мочениго. В наши дни здесь расположены