У меня запульсировало между ног, когда я обдумывала этот совет. За плечами у меня была целая жизнь, проведенная за облизыванием рожков с мороженым. Это должно было что-то значить.

Я провела языком по нижней губе, а затем накрыла его рот своим. Джулиан резко втянул воздух, и его рука дернулась и крепко схватила меня за волосы. Я расплющила язык и провела им по его твердому стволу, обводя его головку, прежде чем посмотреть на него.

― Я не знаю, правильно ли я это делаю.

― Все хорошо, ― сказал он напряженным голосом, глядя на меня одним глазом.

― Хорошо? ― повторила я.

― Господи, да это просто потрясающе, довольна?

Я восприняла это как знак того, что мне следует продолжать. Взять его в рот на всю длину оказалось проще, чем я думала, как только я сосредоточилась на том, чего хотела в данный момент больше всего: доставить ему удовольствие. Я хотела доставить ему такое же удовольствие, какое он только что доставил мне. Я хотела охладить огонь, пылавший в наших венах.

Он застонал, и этот звук ударил прямо в центр между моими ногами. Я пожалела, что он отказался спать со мной. Каково это ― почувствовать внутри себя такого сильного мужчину? Я сглотнула от этой мысли, мой рот плотно сомкнулся на его члене, что вызвало еще один придушенный стон удовольствия.

― Боже мой, как ты это делаешь? ― спросил он. Его пальцы массировали мою голову, подбадривая меня. ― Я кончу в твой сладкий ротик, если ты не остановишься.

Но я не хотела останавливаться.

Все-таки я мало что знала о том, чего ожидать. Когда первый жар его разрядки ударил мне в горло, я ответила грубым, захлебывающимся глотанием. Я старалась не отставать от него, пока он опустошал себя, его бедра слегка подрагивали в момент кульминации.

Когда я, наконец, опустилась на пятки, мои глаза были мокрыми от слез. Джулиан посмотрел вниз, его блаженство быстро сменилось беспокойством.

― С тобой все в порядке, котёнок?

Я была ошеломлена его заботой. Мой разум не мог этого понять, но тело, казалось, понимало все намного лучше, заставляя желание, нарастающее во мне, бурлить. Я кивнула, едва сдерживаясь, чтобы не потянуться к нему снова. Я не хотела, чтобы его кровь остыла. Я не хотела покидать эту спальню и его тело.

Он опустился на колени, не понимая моего молчания, и взял мое лицо в свои руки.

― Я в порядке, ― прошептала я, опасаясь, что дальнейшие слова могут выдать мое смятение. Наше соглашение было временным. Как бы хорошо мне ни было здесь, с ним, я знала, что у наших отношений есть срок. ― Я устала.

Его брови сошлись, как бы обдумывая мое объяснение, а затем его лицо расслабилось.

― Давай я помогу тебе заснуть.

Он притянул мое тело к себе, полностью стянув с меня платье и обнажив те части тела, которые ему еще предстояло исследовать. Потом он всю ночь облизывал, сосал и целовал меня, как будто не мог утолить жажду между нами. Он всегда тщательно следил за тем, чтобы наши тела не соприкасались, даже когда я предлагала ему себя снова и снова, пока сон не овладел мной окончательно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Джулиан

Я наблюдал, как она спит из тени, ожидая, пока ее дыхание не замедлится до слабых волн. Я оставался там несколько мгновений ― или часов. Время перестало меня интересовать. Учитывая, как много я сегодня наворотил, было отрадно видеть ее мирно спящей. Но я не доверял себе, что смогу дать ей поспать, если останусь в постели. Голая Тея была слишком соблазнительной, чтобы сопротивляться. Вместо этого я задержался, не желая, чтобы она проснулась одна. Опять же, обнаружить вампира, нависшего над кроватью и наблюдающего за тем, как ты спишь, было жутковато. В конце концов, я решил ускользнуть и разобраться с матерью.

Свет в коридоре был приглушен, чтобы имитировать мерцающий отблеск свечей. Моя мама, не желающая искать спички, никогда не отказывалась от использования огня. Даже при наличии современных систем отопления и охлаждения, установленных несколько десятилетий назад, очаги пылали днем и ночью, летом и зимой. Дело было не в тепле, поскольку вампирам оно не требовалось. Это был заведенный порядок, дань уважения к прошлой жизни. Но, несмотря на пережитки прошлого, я бы не назвал свою маму сентиментальной. У нее не было на это времени.

Традиции ― это совсем другая история, о чем мне напомнили ранее. Я ушел после того разговора разгневанным, и, оглядываясь назад, могу сказать, что моя жажда крови была чуть сильнее, чем обычно.

Когда Сабина узнает, что Тея осталась на ночь, она будет в ярости. Лучше я расскажу ей об этом, чем кто-то из домашнего персонала. Пока я спускался на нижние уровни, не желая или не имея возможности терять ни минуты до рассвета, на вечеринке еще оставались редкие люди. К рассвету все уйдут. Безопаснее было бы поговорить с матерью, когда дом опустеет, но я не мог рисковать и ждать.

Я нашел ее тихо сидящей в утренней комнате и наблюдающей за природой в окно. До восхода солнца было еще далеко, поэтому небо казалось более мрачным и темным, чем когда я укладывал Тею спать несколько часов назад.

Она не подняла глаз. Сабина сменила свой праздничный наряд на шелковый комплект для отдыха и сняла макияж. Даже без дополнительного глянца она была прекрасна. Когда мы были детьми, она рассказывала нам с сестрой, что из-за нее разгорелось по меньшей мере три войны, прежде чем мой отец завоевал ее сердце. Теперь я знал правду. Она оказалась в центре этих войн не из-за выбора других мужчин. Это произошло потому, что она сама начала их.

― Доброе утро, ― сказал я, оставаясь рядом с дверью и вне пределов досягаемости Сабины. Мудрая тактика ― оставить между нами комнату, а лучше страну или две, когда мы не согласны друг с другом. Слуга, неправильно истолковав мою паузу, поспешил предложить мне завтрак ― от пирожных до свежей крови. ― Нет, спасибо.

― Ты должен поесть, ― объявила Сабина, когда мужчина исчез из комнаты. ― Или ты нашел другие способы утолить жажду?

― Тея ― моя девушка, ― напомнил я ей. ― Я пришел с ней.

― Девушка? Куртизанка? Золотоискательница? Это все одно и то же.

Пока мы с Теей остаемся в Сан-Франциско, я буду вести себя вежливо, даже если моя