пары писем еще это зеркальце. Хорошее зеркальце такое, в медной оправе.

- Хотите укажу лавку, где такие продают?

- Я всегда знала, что ты склонен к самолюбованию. Сегодня твой нарциссизм спас тебе жизнь. – хмыкнула я, бросила короткий взгляд на это зеркальце, оправа была медной, но вот украшено оно было камушками самоцветными. Вроде бы и простенькое, а в то же время весьма милое.

- А я говорил, что красота спасет мир. Но тебе, Потапова, это не грозит.

- Я не лажу по чужим окнам, где ревнивые мужья пытаются меня убить. Так что мне навряд ли это пригодится. А тебе сегодня очень повезло.

Ермохин всем своим видом показывал, что не так уж ему и повезло: с него можно было бы писать житие какого-нибудь святого, настолько замученно он выглядел.

- Вашблагородь, там бы за ним карниз помыть еще? – разрушил пафосность момента денщик. Пока мы тут обсуждали вопросы красоты, он успел убрать кровавые тряпки с пола и даже на первый раз протер полы.

- Не подстрахуете меня?

- Я сама! – торопливо вскочила, выхватила у Захара тряпку и вылезла в окно.

Захар подал мне в окно ведро воды, и я принялась старательно замывать следы путешествия ко мне капитана. Шел он не так долго. Три окна, при условии, что мое было крайним.

Я заглянула в каждое из них, но в комнатах ничего противозаконного не наблюдалось. Там вообще никого не было.

Крови было не так уж много, хотя карниз был узким и балансировать на нем было сложно. Страшно представить, как капитан прошел по нему смертельно раненый в сердце. И не упал. И даже влез мне в окно.

Я уже закончила и мыла окно, как снизу меня окликнули:

- Барышня Потапова, а что это вы там делаете?

Я опасно свесилась с карниза и уставилась в глаза канцлеру:

- Ваше высокопревосходительство, - крикнула я сверху, - дык, зарядку делаю, отрабатываю проникновение в стан противника с препятствиями. Все по Уставу.

Тот несколько растерялся, глупо приоткрыл рот. Почесал задранную вверх голову и задал еще один вопрос:

- А по Уставу положено по карнизу разгуливать, рискуя каждую минуту вниз упасть? Вы с ума сошли? Мы тут за порядком приставлены наблюдать.

- Так точно, ваше высокопревосходительство, не извольте беспокоиться, уже ухожу.

- А тряпка вам в руках зачем? Или про тряпку тоже что-то в Уставе написано?

- Никак нет. Так утомилась я, ваше высокопревосходительство, пот течет, вот и вытираю.

Я демонстративно отжала тряпку, так что пара капель попали и на мужчину. Смотреть сверху было довольно весело и пока не страшно. Но если он захочет осмотреть мои комнаты, то у нас однозначно будут проблемы, а он совершенно точно захочет их осмотреть.

- Ваш внешний вид позорит конкурсанток, - поморщившись заявил он, - так даже солдату одеваться нельзя, а вы благородная барышня.

- Не изволите беспокоиться, я сей же час переоденусь.

- А ведро вам зачем?

- Дык, пока зарядку делала, смотрю, окна в моей спальне ужасно грязное, ну дай думаю, заодно и окно помою.

- Какая вы хозяйственная барышня, - прошипел канцлер и резко развернувшись, пошел ко входу в здание.

- Все пропало, - заметил Захар.

- Может, под кровать его запихать? – пробормотала я, слезая с подоконника.

Мы рассеянно столпились над лежащим капитаном.

- А в чем собственно проблема? – флегматично уточнил доктор.

Мы с Захаром посмотрели на него как на дурака, а капитан самоустранился из обсуждения, закатив глаза и притворившись мертвым.

- Вот всегда так, - вздохнула я, - заварят кашу у себя в штабе, а нам, военным, решать на месте.

Я развернулась к доктору и четко доложила:

- У нас есть основания подозревать, что во дворце зреет заговор против Государя. К сожалению, у нас нет четких доказательств о причастных лицах, а капитан Ермохин недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы давать показания. Но, возможно, предполагаемый противник, предпримет ряд действий по его устранению. И наша первостепенная задача не допустить утечки информации о том, что капитан жив и где он находится.

- Хм… - доктор огладил подбородок и вышел в гостиную, поманив и нас туда.

- А не выпить ли нам чайку? – предложил он, и присел на диванчик, словно мы находились на светском приеме.

- Я даже не знаю, как вас благодарить, - начала я, но он меня перебил:

- Я не буду больше спрашивать откуда в вашей спальне взялся практически убитый капитан. Вижу по вашей манере общения, что вы давние товарищи, и понимаю, что обратиться за помощью к вам было весьма логично. Раз уж он ваш друг, то ему было бы лучше продолжить лежать у вас. Как врач я не рекомендую переносить раненого. Но, хочу сказать, что как государев служащий, я вижу попытку убийства человека на отборе. Даже если имела место дуэль, то все равно я должен сообщить об этом куда следует. И да, я продолжаю считать, что имела место дуэль. Вы же меня понимаете?

- Черт, - я стукнула протезом по полу, и доктор с интересом присмотрелся к руке.

- Кстати, я смотрю, вы с ней неплохо сроднились. Есть ли жалобы?

- Она не всегда меня слушается, - поспешила перевести я на более безопасную тему. – Но я уже давно не получала от нее по лицу. В целом, можно сказать, что мы поладили.

- А вот и чай, - поспешил доложить денщик, внося в комнату поднос с чашками и заварочным чайником. Я бы не удивилась, если бы он и самовар сумел здесь раздобыть.

- Что нам делать? – задала я самый животрепещущий вопрос и нервно покосилась на дверь своей спальни.

- Чаек пейте, поручик, - заметил доктор, прихлебывая из своей кружки. – Весьма хороший чай я бы сказал. Вам я бы посоветовал добавлять еще душицу и мяту. А, может быть и какие-то успокаивающие сборы. Все же вы прошли войну и это нелегкое испытание для психики.

В дверь постучали и сразу же ее распахнули, не дожидаясь ответа.

Канцлер был не один, вместе с ним вошли три солдата в форме дворцовой стражи. При виде нашей мирной компании все несколько опешили.

- Добрый день, ваше высокопревосходительство, - произнес доктор и в его устах это обращение прозвучало несколько снисходительно, хотя канцлер занимал более высокое положение, нежели доктор.

- А что произошло? – я