- Вы всерьез рассчитывали околдовать Государя так, чтобы никто ничего не заметил? – устало спросил Михаил уже в дверях.

- Не зря его в народе называют «блаженным», - махнула рукой Елена. – А если честно, то он просто избалованный мальчишка, привыкший к тому, что все вокруг по первому требованию исполняют любые его прихоти. Поэтому да, у меня были шансы. Но не срослось.

- Не прощаюсь, - заметил Михаил выходя.

Я на прощание кивнула, доктор тоже склонил голову.

- Следов принуждения нет, - отозвался доктор, как только за нами закрылась дверь. – Все, что она сделала, она сделала совершенно добровольно.

На плечо Михаилу приземлился светлячок. Тот поймал и сжал его в руке.

- Очень жаль, что добровольно.

Михаил поморщился и добавил:

- Нас вызывает на аудиенцию Государь. Всех троих.

Государь изволил страдать. Он возлежал на широком диванчике, приложив холодный компресс ко лбу и накрывшись легким небрежно наброшенным пледом. Из-под пледа торчала одна нога в полосатом носке. Перед диванчиком стоял низкий столик, полный разных закусок, на которые Государь не обращал особого внимания.

- Подойдите ближе, поручик, - велел он мне, и я послушно приблизилась, а после и вовсе опустилась на одно колено перед Государем.

Доктор тоже приблизился и поправил компресс.

- Не передать словами мою вам благодарность, за то, что не дали свершиться черному колдовству и оставить государство без главы, - произнес Василий и ради этого даже приподнялся. – Голова болит.

Он страдальчески сморщился, и доктор поспешил еще раз поправить компресс.

- В общем, я намерен представить вас к награде. Слышал, у вас уже есть орден третьей степени. Я дарую вам орден первой степени. Но хочу, чтобы это произошло в торжественной обстановке. Завтра утром вам объявят о следующем задании конкурса и сроках. А во время оглашения результатов этого конкурса я вас награжу. Вне зависимости от того, как вы покажете себя на самом конкурсе.

- Благодарю вас, милостивейший государь!

Я еще раз поклонилась, не вставая с колена.

- А теперь доложите мне ситуацию по преступнице, - велел Василий. – Кто за этим стоит? Чего она добивалась? Надеюсь, ее уже казнили?

- Еще нет, милостивейший государь, - почтительно произнес Михаил. – Следствие еще идет, и мне бы хотелось найти не только исполнителей, но и заказчиков этого ужасного преступления. А для этого будет лучше, если девушка будет живой. Возможно, она сможет рассказать еще что-то.

- А я хочу, чтобы ей отрубили голову, - капризно протянул Государь. – Вот она пусть и рубит!

- Я?!

Я вскочила на ноги:

- Но, государь, - я же не палач, я не могу рубить головы, и вообще, а вдруг она не так уж и виновата? Ее ведь запугали, заставили так поступить. Мне ее…

Михаил наступил мне на ногу, и я подавилась своими словами.

- Простите, милостивейший государь, но поручик все же женщина, не смотря на все тяготы войны, которые ей пришлось пройти, навряд ли у нее хватит сил отрубить голову.

- Да, пожалуй, ты прав, - протянул Василий. – Хотя она выглядит достаточно крепкой. Пусть не с первого удара, а со второго…

Он приподнялся на диванчике, и доктор помог ему подтянуть еще одну подушку под голову. После чего подал ему чашку чая. Но государь лишь сморщил лицо, и доктор понятливо вернул чашку на столик. Государь внимательно осмотрел столик и сделал выбор в пользу колотого шоколада, взял кусочек специальными щипчиками, отправил в рот, задумался и ответил:

- Ну, хорошо. Головы пусть в самом деле рубит палач. А по поводу этой наглой девицы, что втерлась в наше высочайшее доверие и после предала его, я даю тебе один день, чтобы завершить следствие. Завтра на закате я жду чтобы ее голова отделилась от тела и покатилась под ноги остальным конкурсанткам. Хочу, чтобы они все знали, что ждет ту, которая предаст наше доверие. Это будет для них хорошим уроком.

- Но…

Доктор ловко сунул мне в рот кусочек шоколада, и я подавилась. Закашлялась, стараясь делать это с закрытым ртом. Не дай Бог плюнуть тут шоколадом.

- Вы что-то хотели спросить?

- Ммм… - отрицательно замотала я головой.

- Ну и правильно, - отозвался Василий. – Вы даже не представляете, как меня утомили говорливые девицы. Запрещу своей жене открывать рот в моем присутствии. Пусть молчит и улыбается.

Все еще кашляющую меня вывел за руку Михаил и только отойдя от комнаты на достаточное расстояние постучал меня по спине.

- Вам лучше?

- Простите, - повинился доктор. – Но так было лучше.

- Поздравляю с очередной наградой и тем, что вы не стали спорить. Умение вовремя промолчать дорогого стоит. Вы еще молодая…

- Но, так же нельзя, - пробормотала я. Обвинение, что я промолчала, больно резануло мне по сердцу. Я в самом деле проявила ужасное малодушие. – надо было объяснить Государю, рассказать. Он ведь добрый и радеет за каждого человека.

- Кто вам сказал такую глупость? – холодно уточнил Михаил.

- В смысле кто? Все знают, - мой голос прозвучал жалко и неуверенно. – Он же Государь, защитник обездоленных, утешитель и радетель.

- А еще в народе его прозывают…

Я громко ахнула:

- Нельзя так говорить, Государь – это наместник Бога на земле!

- Это все так, - осторожно произнес доктор, оглянувшись по сторонам и убедившись, что мы совершенно одни. Но я заметила, что он сделал какой-то жест пальцами, видимо устанавливая экран, гасящий звуки. – Но на Государя было совершено покушение. Вы можете себе представить, что Елена хотела поработить Его волю и сделать послушной марионеткой. Он бы по ее команде ходил в туалет, ел и пил, что Она ему даст. Подписывал бы нужные бумаги и заключал договоры. Его личность постепенно распалась бы, и он бы умер.

- Ужасно!

Я прижала руку ко рту.

- Поэтому я могу понять, почему Государь требует казнить ее. И, честно говоря, не вижу поводов для отказа.

- Но ее же заставили, - уже не так уверенно ответила я.

- Никаких следов воздействия я не обнаружил. Если они вдруг появятся, то я непременно доложу Государю. Но уверяю вас, что их нет и не было. Было умелое манипулирование.

- Ужасно, - пробормотала я опять.

- Я провожу вас к себе, - сказал Михаил. – Сегодня