постаралась невинно похлопать ресницами, но на меня посмотрели, как на дурочку все присутствующие.

- А что у вас в комнате делает посторонний мужчина? – вопросом на вопрос ответил канцлер. – Даже целых два.

- Один – это мой денщик, - ткнула я пальцем в Захара, - положен мне по Уставу. А второй – это доктор, и тоже имеет право находиться в гостиной.

- Барышня покликала меня к себе с жалобами на плохое самочувствие. Участие в отборе – нелегкое испытание для слабой психики всех девушек.

- Насколько я знаю, вы находитесь в отставке, - заметил канцлер, продолжая осматривать помещение. И я видела, что увиденное ему совершенно точно не нравится. – Но вы позволяете себе принимать посторонних мужчин босиком и в незастёгнутой рубашке.

- У барышни случился приступ, - заметил доктор, - неудивительно, что она выглядит несколько неприбранно.

- Приступ? – удивился канцлер, - и этот приступ не помешал ей скакать по карнизу за окном, где я ее и застал? Вам не кажется, что вы уже окончательно заврались, господа? Боюсь, я буду вынужден обыскать эти комнаты. И, почему-то мне кажется, что я найду много интересного.

- А что вы планируете найти? – спокойно спросил доктор, словно слова канцлера его нисколечко не испугали. А, может быть, и не испугали.

- Я уже нашел как минимум двух неучтенных мужчин и полуголую барышню в их обществе.

- Я, смею заметить, доктор, - доктор отпил еще немного чаю и продолжил свою мысль, - я, видите ли, в силу своей профессии и совсем голых барышень наблюдал. А вы с каких пор стали лично нравственность барышень блюсти?

- Как верный подданный своего Государя, я просто не могу себе позволить промолчать о непотребном поведении вышеозначенной барышни. И собираюсь поставить вопрос о целесообразности ее дальнейшего пребывания на отборе.

- Ваше право, - отмахнулась я, потому что взгляды всех присутствующих скрестились на мне. – Однако же, я не вижу никаких нарушений со своей стороны. Это вы себе позволили вломиться в мою комнату, застав меня в неподобающем виде. А не я разгуливала по коридорам.

- Вы в таком виде по карнизу разгуливали.

- А что делать, ежели я почувствовала приближение приступа и поспешила на свежий воздух, - я благовоспитанно прижала руки к груди и потупила взор.

- Да вы издеваетесь! – вскричал канцлер.

- Никак нет.

- Обыскать здесь все! – скомандовал мужчина, кивая солдатам. Но те медлили.

- Как можно, - отозвался один, самый смелый, - не можем мы по комнатам барышень шарить. Одно дело, преступников ловить, а другое по спальням девичьим лазать.

- А понятие присяга вам о чем-то говорит? – прошипел канцлер.

- Так точно, ваше высокопревосходительство, однако же нет там правила исподнее девичье ворошить.

- А вдруг там полюбовник ейный прячется?

- Не ваше это дело, ваше высокопревосходительство, - заметил доктор, не делая даже попытки встать. – Ну, прячется и прячется. Перед свадьбой все одно нравственность барышень будут проверять, и коль не убережется, так и отменим, свадебку-то. А позорить барышню, тоже негоже. Сейчас-то ваши подозрения вовсе истерикой какой-то отдают. Может, лекарство вам назначить какое? Не переутомились ли вы, на службе государевой-то?

Канцлер сплюнул. Вот реально взял и плюнул мне на ковер в середине гостиной и жестом велел солдатам убраться.

- Ежели нечего вам больше заявить, так и прошу покинуть помещение. И конкурсанток оставьте в покое. Им еще на конкурс идти.

- Я этого так не оставлю, - канцлер, выйдя, хлопнул дверью.

- Ходють, тут ходють, - пробурчал Захар и принес тряпку с ведром, чтобы замыть.

- Я, надеюсь, что вы знаете, что делаете, - по-прежнему флегматично заметил доктор, наливая себе свежего чаю в чашку.

- Да, если бы я знала, - пробормотала я. – Я в самом деле ничего не понимаю. Чтоб вы знали, я с капитаном ни в каких неуставных отношениях не состою. И с недавнего времени и в уставных тоже. Я на пенсии изволю пребывать. И с чего он решил у меня тут умирать, знать не знаю.

- Но, меж тем, умирающего не бросили, - заметил доктор.

- А стоило бы, - горько сказала я. – Я от этого Ермохина ничего хорошего никогда не видела. А уж сколько он мне крови попортил что на службе, что уже здесь во дворце…

- Занятная вы, барышня…

Доктор замолчал и вновь сосредоточился на чашке с чаем.

- Знаете, думаю, небезопасно ему тут лежать. В первую очередь для вас небезопасно, - наконец решил доктор.

Я не стала напоминать, что сам же доктор был настроен решительно против того, чтобы переносить капитана, а сейчас резко сменил свое мнение.

За всеми этими событиями я не явилась на обед, но вовремя вспомнила о необходимости участвовать в конкурсе.

- Возможно, мне это уже нисколько не актуально, - пробормотала я, но послушно отправилась в свою комнату приводить себя в порядок.

Одеваться пришлось в ванной комнате, благо места там было много. Зато я в полной мере оценила свою новую прическу. Мытье головы стало значительно проще, к тому же сохли такие волосы очень быстро.

- Все надеешься Государя своей красотой сразить? – подал голос капитан.

- Не для тебя же стараться, - отозвалась я, бросая влажное полотенце, которым я вытирала голову, на кровать. – С Государем-то всяко больше шансов.

- А если серьезно, Васька, - капитан попытался приподняться, но только скривился и остался лежать, - зачем тебе этот отбор? Ты же нормальная.

Заметив мой недоумевающий взгляд, он исправился:

- Ну, почти нормальная…

- Батюшка захотел, - я пожала плечами и расправила воротник мундира. – Я вначале была сильно против, в теперь думаю, что батюшка как всегда прав. Хорошо здесь: место хорошее, люди душевные и мир, опять же, посмотрела.

- Идите, барышня, там вас уже Агафья дожидается, - позвал меня доктор.

- Пообещайте, что все будет хорошо? – жалобно попросила я.

- Не будем давать невыполнимых обещаний, - покачал головой доктор. – Но мы приложим к этому все усилия. Думаю, все не так плохо, как вы уже себе напридумывали.

Агафья ждала меня в коридоре. В комнату она заходить не стала. Даже не заглянула. Поразительно нелюбопытная барышня.

А прошли мы на сей раз в библиотеку.

Я, буквально распахнув рот, рассматривала роскошное убранство библиотеки. Огромные полки с книгами, тянущиеся под потолок,