прибыльные. Там обычно выставляют картины, которые по разным причинам не могут или не хотят продавать открыто.

— Это что-то вроде черного рынка произведений искусства? — уточнила я.

— Скажем так: это легально, пока никто не предъявляет претензии, — улыбнулся Платон. — Просто узкий круг очень богатых коллекционеров решает провести междусобойчик только для своих. Это не наказуемо. Мне понадобится ваша помощь там, в Венеции. Один не справлюсь. Хотите взять с собой Сережу?

— А можно? — обрадовалась я.

— Нужно. Есть у меня там один знакомый, который считается очень крупным специалистом по психосоматике. Я ему пару раз помог кое в чем. Он мне должен. Могу попросить, чтобы занялся Сережей. Но мне нужны все его медицинские документы. Если вы, конечно, захотите.

— Захочу ли я? Да я буду вам невероятно признательна! Но мне, наверное, нужно разрешение мужа на вывоз ребенка? А он вряд ли его даст.

— Это зависит от страны. Для въезда в Италию не нужно согласие второго родителя. Нужно ваше свидетельство о браке и свидетельство о рождении Сергея. И он вполне может выехать с вами. Тем более, что у меня большие связи в этой сфере. К нам точно не придерутся. Будьте уверены.

— Как здорово! — обрадовалась я. — Венеция зимой — это сказка!

— Еще какая! — улыбнулся Платон. — Мы с вами как раз попадаем на неделю знаменитого венецианского карнавала. Резиновые сапоги есть?

— Нет, а зачем? — не поняла я.

— В конце февраля вся Венеция затоплена. Только не вздумайте покупать их здесь. Купим там. Они там красивые, а главное: прочные и не пропускают воду. Давайте сделаем так: перешлите мне документы по электронной почте. И завтра принесите загранпаспорт. Все бумаги для вас и Сережи я сделаю сам. У меня есть нужные связи, так что много времени это не займёт.

— Спасибо вам огромное!

— Пока не за что, — улыбнулся он и ушел в свой кабинет.

Я едва успела отправить пару писем по работе, как мне позвонил Дима.

— Надюха, ну твоя Соломоновна, конечно, меня обломала жестко.

— Дима, ты же понимаешь, что…

— Да ладно, проехали, — перебил меня муж. — Слушай, мне нужно, чтобы сегодня вечером ты была готова к восьми, вся красотулька, в нарядном прикиде и прочие там ваши женские заморочки. Короче, чтобы выглядела четко, как на твоей этой выставке.

— Это романтическое свидание?

— Нет, Надюха, это бизнес. Ужин с новым партнером.

Странно. Дима никогда не брал меня на деловые встречи.

— Почему я тебе понадобилась, Дима?

— Дела у меня не фонтан. Партнер мой, крыса, соскочил с бизнеса. С нуля начинали вместе, а как раздобрел, так оборзел и оставил меня одного. Мол, кризис, туда-сюда. Пришлось его долю выкупить. И тут у меня пупок подразвязался слегонца. Не рассчитал я финансы.

— Почему ты мне ничего не говорил?

— Я говорил, Надюха. Но ты не слушала. Тебя ведь не волнует, откуда бабки падают. Это я без наездов, — торопливо добавил он, явно не желая ссориться. — Мой юрист — он же хитро продуманный, Гольдман, короче, на всю катушку. Нашел мужика, который хочет вложиться в бизнес. Там не только бабло. Там еще и связи нужные. На таможке расклад сменился. Всех попересажали в рамках борьбы с коррупцией. На новых людей выходы нужны. Ну все боятся. Тихарятся сильно. Гольдман говорит, что это мужик сильно прошаренный. У него и бабло, и связи. Говорят, что половина комитета по борьбе с коррупцией с его рук регулярно хавает. Так что без партнера никак. Я даже не знаю, кто это. И мне по барабану. Юрист говорит, что всё на мази. Я ему верю. Мужик тот якобы вложится, но по ушам ездить не сильно будет. У него бизнесов много. Как для меня, так это идеальный расклад.

— А меня зачем к новому партнеру тащить?

— Так Гольдман говорит, что есть у мужика фишка такая: мол, любит, когда все по-семейному. Посидим, познакомимся, похаваем. Ну и подпишем всё. Потому и зову тебя. Гольдман тоже с супружницей будет.

— Ладно, Дима. К восьми буду готова.

— Вот и молодца. Спасибо, принцесса! А может, мы после рестика зажжем, как раньше, а? Доделаем то, что твоя подруга обломала?

— Не знаю. Посмотрим.

Я оборвала разговор. И вдруг мне стало нехорошо от мысли, что Дима, возможно, захочет продолжения прерванной любви. Даже мурашки по телу пошли. Утренняя раздвоенность исчезла. Прошло романтическое настроение от ностальгических воспоминаний молодости. Сейчас я точно знала, что не хочу близости со своим мужем.

Дверь в кабинет Платона приоткрылась от сквозняка. Он сидел возле компьютера, озабоченно хмуря брови. Такой красивый, в светло-сером костюме стального отлива и черном гольфе. И я вдруг поняла, почему не хочу Диму. Причина сидела напротив меня. Кажется, я стала никейвой — как говорит Соломоновна. Живу с одним, вспоминаю другого. Как он обнимал меня там, в кухне! С ним было тепло, спокойно и безопасно. И он уже не казался таким надменным снобом, каким я считала его в самом начале.

То, что я приняла за снобизм, было элементарной самозащитой. Желанием отгородиться от всех. Так делают люди, которые скрывают свою боль. Так делаю я.

У меня нет подруг, кроме Соломоновны. Хотя каждый день я сталкиваюсь с огромным количеством людей. Многие из них мне симпатизируют. А я от всех отгораживаюсь ледяной стеной. Потому что врать мне противно. А рассказать правду невозможно. Слишком больно.

Платон такой же. Меня и Сережу он впустил в свою жизнь. И сыночку там понравилось. И мне тоже. Хотя как-то не думала об этом до нынешнего момента. Наверное, потому, что думать мне сейчас некогда. Мысли скачут, как сумасшедшие. В голове туман. В сердце… гулко стуча костями, идет армия мертвых. Как в сериале «Игра Престолов». Зима близко. Зима моего сердца. Я, как эти мертвецы, иду вперед не потому, что хочу, а потому, что нужно. Меня гонит страх. И этот страх — мой Король Ночи, который управляет армией мертвых.

Вечером я приготовила Сереженьке ужин. Быстро сварила и размяла картофельное пюре, обжарила фарш с грибами и луком, добавила к пюре яйцо и немного муки, выложила всё слоями в форму, намазала верхний картофельный слой сметаной и запекла. Сынок ел вяло, без аппетита. И не поднимал головы от тарелки.

— В школе все в порядке? Как контрольная?

— Все хорошо. Написал, — он без энтузиазма ковырнул вилкой запеканку.

— Милый, нам с папой нужно уйти. Мы будем поздно. Я волнуюсь, что ты дома один. Может, я позвоню Виоле и попрошу ее приехать и посидеть с тобой?

— Нет, мам! — он отложил вилку и испуганно