— Я, честно говоря, просто на чай зашёл. Стася не говорила мне, что она замужем. И участвовать в семейных разборках я не хочу, — подал голос Матвей.

— Он мне не муж! Мы просто жили вместе! Я…

Но Алекс меня перебил.

— Это ты будешь ей врать, что ты не знал. Прямо так и не заметил, что квартира набита мужскими вещами? Или у тебя со зрением проблемы?

Матвей встал и, обращаясь ко мне, бесцветно произнёс:

— Спасибо за чай, я поеду домой.

— Правильно, пора уносить свою задницу… А то мужья-рогоносцы, они разные бывают: иной может и пристукнуть, — с этими словами Алекс угрожающе подался всем телом в сторону Матвея. Он сделал резкий жест рукой, как будто собирался его ударить. Я кинулась к Алексу и сзади вцепилась в рубашку на его плече, а Матвей с неожиданной проворностью выскочил из-за стола и в один прыжок оказался у меня за спиной. Алекс с силой рванул руку, так что рубашка выскользнула у меня из пальцев, и повернулся.

— Смотри, какого завидного ухажёра ты в этот раз отхватила: я только за печеньем потянулся, а он уже в штаны наложил! А шустрый какой: шасть — и уже за твоей спиной спрятался! — Алекс злорадно улыбнулся. В пальцах он действительно держал печенье.

— Ну давай, не прячься! Набей мне морду! Или ты не мужик?

— Чувак, кулачные бои уже не в моде, — заговорил Матвей из-за моей спины. — Я с тобой драться не собираюсь.

Его голос и манера изменились: раньше я не слышала, чтобы он так разговаривал. Я впервые задумалась: интересно, когда он ещё жил в маленьком промышленном городе, как он там выживал, со своей художественной школой, гуслями и прочими странностями?

— Видишь? — Алекс уставился на меня. — Ты ему нафиг не сдалась. Он с самого начала на это и рассчитывал, что просто чужой женой временно попользуется.

— Хватит уже, — снова подал голос Матвей.

Стоять между ними было странно. Не зная, что я должна делать, я отступила в сторону раковины. Алекс отвернулся к столу, словно опять хотел взять печенье, но, когда он развернулся обратно, в руке у него были колокольчики.

— Оставь в покое мои цветы! — взвилась я, но прежде, чем успела что-либо сделать, Алекс хлестнул букетом Матвея по лицу. Несколько колокольчиков оторвалось от стеблей и полетело на пол. Я подскочила к Алексу и попыталась отобрать остатки букета, но он грубо меня оттолкнул.

— А ты не лезь, шлюха, — сквозь зубы злобно процедил он.

Я отлетела к стене, но тут же бросилась обратно на Алекса. При виде белых помятых колокольчиков на полу меня затопила ярость. Словно берсерк, я не чувствовала боли, и единственной моей целью было упрямое, бессмысленное стремление отбить букет, чего бы мне это не стоило.

Алекс и меня хлестнул букетом, но я этого почти не заметила. Я вцепилась в его руку и твердя «Отдай, отдай, отдай!», попыталась разжать его пальцы. Я уже примерилась, чтобы укусить его за руку, когда он вздёрнул её вверх, по пути угодив мне по зубам, и принялся дразняще трясти над головой букетом.

— Что, так дорог подарок этого недоноска? — дразнил меня Алекс. Достать до букета я не могла, потому что Алекс был на голову выше меня. Я хватала его за руку, но он каждый раз успевал увернуться, так что я максимум скользила пальцами по ткани рубашки. Убедившись, что так у меня ничего не выйдет, я толкнула Алекса в грудь, в надежде, что он оступится и уронит цветы, но он даже не пошатнулся, швырнул ошмёток букета куда-то в угол кухни и с силой толкнул меня в ответ, так что я опять отлетела и на этот раз наткнулась на стоящую у стены двухступенчатую стремянку из Икеи. Стремянка перевернулась, и я сильно, до крови, ободрала ногу чуть выше колена о её некрашеный деревянный угол. Ярость берсерка угасала. Я зажала ладонью ушибленное место и скорчилась от боли на полу.

Я была в кухне одна. Повсюду были раскиданы белые помятые колокольчики: на полу, на столе, на стульях, словно здесь играли свадьбу и осыпали молодожёнов цветами. Рядом со мной лежали голые и частично поломанные светло-зелёные палки. Я смотрела на них, и мне до спазмов в горле и горечи на языке было жалко букет, невыносимо от понимания, что его невозможно спасти, невозможно собрать обратно. Беззвучно роняя слёзы, я подняла один колокольчик, положила его на ладонь и погладила пальцем. Потом услышала, как в прихожей закрывается дверь и поворачивается ключ в замке.

— Твой хахаль так торопился спасти свою шкуру, что даже дверь за собой нараспашку бросил! — проорал из прихожей Алекс. В голосе его сквозило торжество.

Во вторник я ждала, что Матвей сам мне напишет: хотя бы просто для того, чтобы удостовериться, что вчера Алекс меня не пришиб — ведь должен же он волноваться. Но прошёл почти весь день, а сообщений не было. Может, он просто спросил у кого-то из своих знакомых с работы, там ли я? Я, несмотря на всенощный скандал и припухшую царапину от букета на щеке, всё равно приползла в офис. Или он так глубоко обиделся на меня за то, что я не сказала ему об Алексе, что больше не хочет обо мне ничего знать? Поверил во всё, что Алекс ему обо мне наговорил?

Меня раздирали сомнения. Я залезла на сайт знакомств и обнаружила, что Матвей удалил свой профиль. Сомнения мои усилились. Неужели его настолько потрясло вчерашнее происшествие, что он решил, что знакомства в интернете не пойми с кем — плохая идея? Или… он всё-таки считает, что нашёл того, кого искал, и значит, профиль ему больше не нужен? Эта робкая, наивная версия теплилась во мне до следующего дня, когда я послала Матвею смс, но не получила ответа. Я ждала несколько часов, а потом начала волноваться. Вдруг Матвей не пишет мне, потому что с ним что-то случилось? Может, пока я спокойно пряталась в офисе, Алекс выследил его и сделал что-нибудь ужасное? Или что-то произошло вечером, когда он, второпях и весь на нервах, возвращался домой с побоища? В этот момент моё тревожное воображение споткнулось о неприятное чувство, которое большую часть времени я старалась игнорировать, но оно всё равно упрямо повторяло и повторяло один и тот же упрёк: «Как ты мог бросить меня там одну?»

Неважно, я должна была удостовериться, что с ним всё нормально. И я отправила