— Пятьдесят? — с легкой усмешкой продолжил Маверик, делая вид, что вообще не обращает внимания на мою болтовню.

Меня это взбесило. Соблазн взять деньги был огромен, но при этом я чувствовал себя так, будто какой-нибудь старый жирный извращенец пытается купить мою невинность. Глупо все это, конечно. Любой на моем месте схватил бы такие деньги не раздумывая. Причем даже если бы речь реально шла об интиме со старым жирным извращенцем.

— Думаешь, любого можно купить? — процедил я.

— Я не думаю. Я знаю, — пожал он плечами. — Сто тысяч?

— Тебе, может быть, сложно будет это понять, но деньги — это еще не самое главное в жизни…

— О, как раз это я понимаю, наверное, как никто другой, — отозвался он с неожиданной горечью в голосе. — Но мы теряем время, мой дорогой Мангуст. Может, ты сам назовешь сумму?

— Да нет, уж лучше ты, — натянуто улыбнулся я. — Ну давай, назови сумму в последний раз, если уж ты так уверен в том, что сможешь меня купить. Но если промахнешься, то я просто официально посылаю тебя на хрен, понял? Навсегда. Можешь даже не пытаться больше связаться со мной, ни в игре, ни в реале.

Повисла долгая пауза, и во взгляде Маверика я вместо обычного ленивого интереса с ноткой насмешки видел глубокую задумчивость. Кажется, и правда застал его врасплох.

Так, стоп! Сколько-сколько он мне предложил в последний раз?

Дур-р-рак, надо было брать деньги!

Я подавил в себе эту вспышку сожаления и, надеюсь, внешне она никак не проявилась. По крайней мере, Маверик выглядел все таким же задумчивым. Наконец он сказал:

— Может быть, ты и прав… Тут не нужен очередной исполнитель. Нужен единомышленник. Но чтобы стать им, ты должен знать то же, что и я. Или, по крайней мере, знать достаточно…

Я не стал даже кивать в ответ, боясь спугнуть его. Он, похоже, действительно был на пороге очень важного решения.

— Перезвоню чуть позже, Мангуст. Надо найти кое-какие файлы.

Он отключился, а я лишь запоздало пожал плечами. Что ж, посмотрим, что он хочет показать. Я-то, в свою очередь, без проблем выложу ему все, что видел в Бездне, и все, что знаю. Тем более что видел мало, а знаю и того меньше.

Черт возьми, он и правда готов был заплатить сотню тысяч за то, чтобы я перешел к нему? Что, если он это на полном серьезе? Такие деньжищи… Мне бы, пожалуй, хватило, чтобы обеспечить себе финансовую независимость на пару лет вперед, даже если бы я решился переехать в Лондон вслед за Кристиной. Ну зачем, зачем я отказался-то?! Вот ведь дурень-то! Моя гордыня когда-нибудь меня погубит…

С другой стороны — а вдруг то, что расскажет мне Маверик, еще ценнее?

Сигнал входящего вызова раздался через пару минут. И это хорошо, потому что иначе я бы весь уже извелся от неопределенности.

Маверик был предельно серьезен и даже, кажется, торжественен. В голосе его и в выражении лица не было и намека на присущую обычно беспечность и насмешливость.

— Веришь или нет, но людей, с которыми я делился тем, чем собираюсь поделиться с тобой, можно пересчитать по пальцам одной руки. И я надеюсь, что ты будешь со мной столь же откровенен.

— Ценю доверие, — ответил я тоже вполне серьезно.

Его настроение невольно передалось мне. Я тоже был сосредоточен и предельно внимателен.

— Для начала покажу тебе одну видеозапись. Она была сделана месяца три назад в одном из тайных убежищ Сколдера…

Его аватар исчез, и передо мной в воздухе открылся темный прямоугольник с видеоизображением. Я быстро подрегулировал настройки НКИ, разворачивая видео на всю стену, чтобы легче было рассмотреть детали. Но смотреть пока было особо не на что — на переднем плане был виден лишь факел в руке человека, идущего по узкому каменному коридору. Это было похоже на старую компьютерную игру с видом «из глаз».

Вот человек повернул за угол, со скрипом отворил решетчатую железную дверь и вошел в тесную каморку, освещенную десятком толстых, как поленья, свечей.

— Не обращай внимания на антураж, — услышал я комментарий Маверика. — Что уж поделать, но этот парень был просто помешан на пытках. Если хочешь знать, я не одобрял его увлечений.

Камера и правда была похожа на пыточную. Почти половину комнаты занимал наклонный стол, на котором была распята с помощью широких ременных петель обнаженная женщина. Тело ее, несмотря на грязь, многочисленные синяки и следы кровоподтеков, оставалось привлекательным — стройное, с женственными плавными изгибами и небольшой, но красивой грудью. Лицо незнакомки было скрыто волной спутавшихся грязных волос. Но, когда вошедший отбросил их и потрепал женщину по щеке, приводя ее в чувство, я сразу узнал её.

Темнокожая, кареглазая, с тонкими птичьими чертами лица и смазавшейся, но кое-где еще сохранившейся вязью белого растительного орнамента на лице.

Анаана!

— Проснись! — сухо и требовательно произнес вошедший, еще раз настойчиво хлопнув ее по щеке. Почти как пощечина.

Взгляд колдуньи, наконец, сфокусировался, она полностью очнулась и дернулась, пытаясь не то вырваться, не то просто хотя бы прикрыть наготу. Жест был короткий, инстинктивный, и почти сразу же женщина обмякла и отвернулась, устремив взгляд в потолок. На лице ее застыла маска безразличия и обреченности.

Она давно здесь. И знает, что ей не вырваться. Но все же этой гниде с факелом так и не удалось ее сломить.

Вошедший — а это, похоже, был Сколдер собственной персоной — воткнул факел в держатель на железной треноге и подсел ближе к пленнице. Взяв ее за подбородок, развернул лицом к себе. Глаза ее на мгновение вспыхнули гневом, но почти сразу же погасли.

Да, она давно здесь. Так давно, что даже научилась изображать покорность.

— Я тебя не трону. И вообще, тебя никто больше не тронет. Тебя отвяжут от этого стола и переведут в отдельную камеру. И дадут поесть.

Сколдер, кажется, специально говорил короткими рублеными фразами, изучая тем временем выражение лица пленницы. И он, похоже, как и я, видел разгорающийся в ее взгляде огонек надежды. Крохотный, несмелый. Который она и сама старалась загасить в зародыше.

— Я даже разрешу тебе помыться и одеться. Если…

Глаза ее блеснули снова — когда надежда едва не вырвалась из ее горла мучительным стоном. Но само лицо геомантки было бесстрастным и неподвижным, как глиняная маска.

— Если ты расскажешь мне подробнее об этих своих снах.

— О снах?

Просьба её, похоже, так удивила, что она на секунду потеряла самообладание.

— Да, — терпеливо и, кажется, с усмешкой ответил Сколдер. — О тех своих воспоминаниях. Расскажи подробно, ничего не утаивая. И тогда сможешь выйти отсюда.

Она облизнула пересохшие губы и прикрыла глаза. Пауза была такой долгой, что я даже подумал, что она отключилась. Но тюремщик терпеливо ждал.