шагу боролась и пыталась вырваться. Для такого маленького человечка он оказался слишком силён. Я не понимала, как вообще могла подумать, что он добрый и честный.

Он втащил меня на крыльцо и заколотил в дверь. Её открыло жуткое существо: козлиная голова, птичьи когти, волосатое тело втиснуто в грязный зелёный камзол. От существа несло так, как если бы оно сотни лет лежало в земле и теперь выкопалось – даже мистеру Греную стало явно не по себе при виде его.

Вестибюль погрузился в тени, светильники не горели. Двери в бальный зал были открыты, и оттуда шёл запах несвежей пищи. Везде парили какие-то существа: не домашние призраки, а злые создания из глубин подземного мира. Они вальяжно покачивались на люстре, слонялись из комнаты в комнату. Упырь с гнилой зелёной головой, что-то клекоча, пробежал по коридору. Стулья были свалены по углам, столовое серебро и еда разбросаны по полу, а все чудесные цветы Миннифер поломаны, листья и розовые лепестки втоптаны в чёрно-белые плиты. По лестнице к нам спешила миссис Кантакер, лицо её выражало удивление.

– Чарльз! – воскликнула она. – И Зита! Кто бы мог подумать!

– Больше нет нужды притворяться, – ответил мистер Гренуй, вывернув мне руку и толкнув к миссис Кантакер. Даже голос его, прежде слабый, звучал иначе, жёстко и скрипуче. – Она всё знает. Где Гарлут?

Миссис Кантакер в ту же секунду изменилась в лице.

– Наверху, – ответила она ледяным голосом. – Готовится. Ты прибыл как раз вовремя, Чарльз. Ты пропустил необыкновеннейший пир по случаю рассвета нашей новой эры. Собралась вся Лига.

Я украдкой взглянула на лестницу. Стойку перил венчала огромная рогатая голова – чешуйчатая и позолоченная, глаза со зрачками из драгоценных камней полуприкрыты. Пробудить драконью лестницу…

Я протянула руку, чтобы коснуться морды, но мистер Гренуй отдёрнул меня.

– Меня задержали в пути, – сказал он, и сидящий на люстре гоблин хихикнул и принялся раскачиваться, отчего на пол полился дождь из хрустальных кристаллов. – Я последний?

– Да. И мы вряд ли стали бы ждать ещё один день.

– Вы бы прождали ещё год, не появись я в своё время, – огрызнулся мистер Гренуй. – Драгоценная Зита как раз направлялась в прекрасные синие дали – и где бы мы тогда были, м-м-м?

– Духи поймали бы её ещё на полпути через лес, – уверенно ответила миссис Кантакер. – Мы не стали бы рисковать, не сейчас. – Она сделала паузу и подняла лицо к потолку. В её глазах плескалось мечтательное безумие. – Магдебур ждёт. Её ноги в воде, взгляд обращён к этим светлым берегам. Мы вернём её, окольным путём проведём в земли живых… а ты… – она резко повернулась ко мне, – тебя я, к счастью, больше никогда не увижу. Ты мне до смерти надоела. Каждый день, каждый миг я должна была по крупицам втолковывать какой-то горничной священные традиции ведьмовства… Мне хотелось вопить от всего этого.

– Вы и вопили, – бросила я. – Постоянно. И я не знаю, зачем вам вообще понадобилось чему-то меня учить, если вы просто хотели избавиться от меня. – Гнев бурлил у меня внутри, я чувствовала, как к щекам прилила кровь. Я перестала вырываться из хватки мистера Гренуя и выпрямилась настолько, насколько могла. – Почему я всё ещё жива, раз вы меня так ненавидите?

Миссис Кантакер фыркнула:

– О, скоро поймёшь. Очень скоро, Зита, все годы работы, все тайные собрания, где герцоги и судомойки сидели за одним столом, волки вместе с овцами, когда вся Лига синего паука строила планы, чтобы вернуть Магдебур сюда… скоро всё это окупится. Она уничтожит грань между жизнью и смертью. Она вернёт ведьмам былую славу и поведёт за собой не тех изящных напыщенных созданий, которых мы видим сегодня, а истинных ведьм – сильных, беспощадных, не подчиняющихся никаким законам. Больше никакого пресмыкательства. Больше никаких угождений.

Я смотрела на неё – и не верила своим ушам.

– Почему вы думаете, что всё это будет иметь какое-то отношение к вам? Вы даже не ведьма!

Глаза миссис Кантакер сверкнули. На мгновение мне показалось, что она задушит меня на месте. Но она овладела собой и улыбнулась кривой улыбкой:

– Слуги рассказали тебе? Я знала, что не стоило их щадить… Да! Но и что с того? Я не ведьма в традиционном понимании. Я не вижу мёртвых. Мне под силу только самая простая магия, – она уже рычала. – Но выслушай меня внимательно, Зита Бриджборн, прежде чем ставить свою жалкую, ничтожную персону выше моей. Я работала до седьмого пота, чтобы стать той, кем я являюсь. Я позаботилась о том, чтобы стать сильной и умной, умнее всех остальных, умнее твоей матери. Но хоть раз меня признали здесь за свою? Нет! Потому что я не родилась в нужной семье. Потому что во мне не течёт правильная кровь. Но знаешь ли, Джорджина, – выплюнула она, словно моя мама стояла здесь, рядом с нами, – я нашла свой собственный путь, вопреки твоим настояниям и советам стать профессором или безответным скромным историком. «Не иди тем путём, – говорила ты. – Не иди по дорогам, которые заведут тебя во тьму». Но тьма принимает всех. Тьма не оказалась слишком хорошей для меня. – Она развернулась так, что взметнулся подол её платья. Она по-прежнему была в том же кроваво-красном одеянии, только теперь оно нуждалось в стирке и глажке, а волосы у неё больше не были собраны в аккуратную причёску. Она расхаживала по чёрно-белым плитам, и в её голосе звучал яд. – Но в результате всё встанет на свои места. Кого, по-твоему, отблагодарит Магдебур по возвращении? Тебя и твоё племя, которое на века заточило её в подземном мире? Или меня, которая освободила её? Думаю, мне воздастся за труды по справедливости, не находишь? А все ленивые ведьмы этого мира со своими золочёными гостиными и летними дворцами и толстые старые короли, которые мнят себя выше нас, и все, кто смеялся над каждой моей неудачей… Они будут мертвы.

Она так крепко переплела руки и сжала их, что, казалось, сейчас сломает себе пальцы. Её глаза сверкали. Я вдруг представила её ребёнком, рыжеволосой, веснушчатой, испуганной девочкой в какой-нибудь прославленной школе волшебства, не способной выполнить простейшее заклинание, неспособной увидеть призраков, которые щекотали ей лоб и угрожающе нависали над ней во мраке. Вот что выросло на этой горькой почве: величественное, но преисполненное ненависти и жажды мести создание. На мгновение мне стало жаль её.

Но только на мгновение.

– Я ни за что не буду помогать вам призвать Магдебур, – сказала я. – Можете убить меня, если хотите, но я не стану возвращать её.