– Не знаю, но мне сейчас того… хреново…

– Ты общаешься с остальными?

Оглянувшись по сторонам, томми прошептал:

– Редко…

– И что они говорят?

томми подался вперед:

– По-моему, артур хочет нас убить.

– Странно. Почему ты так решил?

– Он сделал яд. Говорит, мы никогда не выйдем на свободу, больше нет надежды и поэтому надо уйти по своим правилам. И не спрашивайте, что он имеет в виду.

томми улыбнулся.

– Что смешного?

– Слышу внутри очень странные вещи.

– Кто говорит?

– Не знаю.

После долгого молчания писатель спросил:

– Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Иногда даже не могу завязать шнурки, – выпалил томми.

– Ты? Шнурки? Я понимаю, что кристин и шон не умеют, но ты-то почему?

– Понятия не имею. Некоторые врачи говорят, что меня надо выпустить, а я не согласен. Я тогда совсем растеряюсь и не буду знать, что делать.

– На воле много людей, которые тебя любят. Кто-нибудь поможет.

– Да, знаю…

– Я обсуждал кое с кем возможность перевода тебя в новое судебно-психиатрическое отделение центральной психиатрической больницы Огайо в Колумбусе.

– Ни за что. Я был в ЦПБО в детстве. С меня хватило.

– Центральное судебно-психиатрическое отделение – ЦСПО – откроется через три недели. Ты будешь…

– Я не поеду.

– …всего в двадцати минутах от своей матери в Ланкастере. И в полутора, а не в трех часах от Афин. Мы с доктором Колом сможем чаще тебя навещать.

– Не могу я начинать все сначала в очередной тюремной клоаке.

– Сначала послушай, кто там будет клиническим директором…

– Да хоть сам господь бог. Не поеду.

– Доктор Джудит Бокс. И она просила…

– Футболят из одной тюряги в другую, а меня даже не спрашивают!

– При докторе Бокс в качестве директора ты не…

– Придется начинать все сначала, и мне скажут: «Вы здесь всего три месяца, выпускать вас рано».

– Ты же знаешь, доктор Бокс работала с другими множественниками. Она помогала доктору Колу и однажды тебя уже обследовала. На днях я звонил директору Фогелю, и он сказал, что звонила Бокс. Она хочет твоего перевода в Колумбус и готова тебя лечить.

– Зачем ей это?

– Она считает, что ты ей доверишься и она тебе поможет. Ее звонок Фогелю показывает, что она заинтересована. Когда я недавно спросил судью Флауэрса, как обстоят дела с переводом в Афины, знаешь, что он сказал? «В первый раз я послал Билли в Афины, потому что не знал, что у них там нет забора». Я сказал ему, что Дейтон тебе не подходит и что в Колумбусе скоро откроют ЦСПО. Он ответил: «Это может стать хорошим следующим шагом».

– Ничего не понимаю.

– Нет никакой гарантии, томми, что тебя туда переведут, но поскольку судья Флауэрс это упомянул, то, пожалуйста, не отказывайся. Важно, чтобы тобой занимался квалифицированный психиатр. И поскольку доктор Бокс хочет тебя лечить, разве это не идеальный вариант? На самом деле я даже не уверен, что это вообще осуществимо. Но если все-таки до этого дойдет, не психуй…

– Естественно, я буду психовать! Здесь все делается жутко медленно!

– Ты предпочтешь остаться здесь и не получать никакого лечения?

– Я все равно скоро умру.

– А доктор Бокс даст тебе шанс. В ЦСПО ты будешь не единственным множественником. Она возглавит первое в мире экспериментальное отделение по диссоциативному расстройству личности. Тебе обеспечат квалифицированное лечение. И если Бокс сплавит тебя и скажет Флауэрсу, что ты не опасен, то возрастут шансы вернуться в Афины. Помнишь, судья сказал, что ЦСПО может стать «хорошим следующим шагом». Значит, он предполагает несколько шагов. Из Лимы в Дейтон, затем в Колумбус, Афины, а потом, возможно, – на свободу.

– Мне будут давать нужные лекарства?

– Доктор Бокс знает, что тебе надо. На последнем слушании ты был на Пятне. Помнишь, она дала показания в твою пользу?

томми задумчиво помолчал.

– Если я поеду в Колумбус… Если бы я поехал… Сколько времени надо, чтобы меня туда перевести?

– Не знаю.

томми поерзал на месте.

– Уйдут месяцы.

– Вопрос в том, хочешь ли ты туда поехать? Если да, я позвоню судье Флауэрсу и скажу, что тебя здесь не лечат. Но я не стану ничего делать против твоей воли.

– Если я соглашусь, как думаете, можно это устроить недели за две?

– Понятия не имею. Зависит от их правил.

– Раз думаете, что мне это поможет, решайте сами.

– Я за тебя решения не принимаю. Ты это знаешь.

– А мне надо, чтобы кто-то их принимал, я сам не могу. Я не знаю, как лучше.

– Я могу только советовать. Поправь меня, если я ошибаюсь… Дела здесь, судя по всему, из рук вон, и становится только хуже. Если это так, то любой перевод отсюда – хороший шаг.

– Меня в Колумбусе не любят. Газеты до сих пор поливают меня грязью.

– Это так сразу не остановить, томми. Пока есть политики, желающие попасть в газеты, ты останешься легкой добычей. Но если хочешь выжить, придется рискнуть.

томми подумал, почесал ногу под гипсом и кивнул:

– Ладно, поеду.

Писатель позвонил судье Флауэрсу и сказал, что, по его мнению, жизни Билли грозит опасность. Напомнил, что ЦСПО открывается через три недели и что доктор Джудит Бокс, которая сейчас работает с другими множественниками в тюрьме Чилликоти, проявила интерес к лечению Билли.

Флауэрс сказал, что поскольку это будет внутренним переводом из одного учреждения строгого режима в другое, то при согласии сторон он отдаст соответствующее распоряжение.

Директор Фогель написал судье Флауэрсу: «…Лечащая команда полагает, что мистер Миллиган не получает в судебно-психиатрическом центре Дейтона надлежащего лечения потому, что сам отказывается сотрудничать. Об этом изложено в прилагаемом отчете. В этой связи мы рекомендуем, чтобы он был переведен в Центральное судебно-психиатрическое отделение в Колумбусе, которое также является учреждением строгого режима, где за его лечение будет отвечать Джудит Бокс. И мистер Миллиган, и доктор Бокс согласны на данный перевод».

Билли перевели через два месяца после полуночного звонка писателю Танды Бартли, а еще через несколько дней Танда поселилась у сестры Билли в Колумбусе, чтобы быть поблизости и каждый день его навещать.

Учрежденный Джудит Бокс особый блок «С» в ЦСПО (Центральном судебно-психиатрическом отделении) стал первым в стране, предназначенным исключительно для пациентов с диссоциативным расстройством идентичности. На момент перевода Билли там проходили лечение всего две молодые женщины, а персонал состоял из доктора Бокс, соцработника и двадцати одного санитара и медсестер, большинство которых радовались возможности быть в авангарде лечения этого малоизученного душевного расстройства.