Танда сказала писателю, что шумиха в СМИ привела к давлению на нее со стороны родственников.

– Я говорю им, что люблю Билли, но они не верят. Твердят: «Это не любовь, это слепая страсть. Мы будем за тебя молиться. Ты одержима духами и бесами». Они «шейкеры»[3] и даже пытались изгнать из меня бесов. Приперли однажды к стене и кричали: «Именем Христа повелеваю: изыди!» Считают меня одержимой – а иначе как я могла влюбиться в «сумасшедшего»?

Дон, ее брат, реагировал по-разному. В хорошем настроении говорил: «Может, оно и неплохо, что так все обернулось. Получается, я свел двух голубков». А в плохом – что из этого ничего путного не выйдет. «Миллигана никогда не выпустят».

– Он использовал Билли, – пояснила Танда. – Я носила брату травку, маленькими дозами. А когда стала встречаться с Билли, томми сказал: «Больше этого не делай. Я не могу позволить». Брат то был очень приветливым с Билли, то вдруг говорил: «Пошел ты на хер, приятель». Я знала, что Дон манипулирует Билли, грозя, что запретит мне с ним видеться. Но скажу я вам – мне совсем не хочется выбирать между братом и мужем.

Когда однажды, через полтора месяца после свадьбы, Танда не пришла, как обычно, его навестить, аллен позвонил сестре.

– Она давно вышла, – удивленно ответила Кэти. – По идее должна уже быть у тебя.

У аллена похолодело внутри.

– Проверь ее шкаф.

Несколько секунд спустя Кэти снова взяла трубку:

– Одежды нет.

Он попросил проверить банковский счет, подозревая, что Танда прихватила семь тысяч долларов, которые он выручил за картины. Жена исчезла вместе с новой машиной.

Чуть позже Кэти перезвонила сообщить, что нашла письмо, датированное двумя днями ранее. Оно упало с комода.

На первой полосе «Ситизен джорнал» вышла статья под заголовком «Молодая жена оставила Билли прощальное письмо».

«Колумбус диспэтч» подхватила тему, опубликовав на следующий день материал с выдержками из письма.

Первым желанием аллена было позвонить Мэри, но он себя остановил. Он не причинит боль этой преданной девушке, которую действительно волнует его судьба. Пришлось признать – он злится на себя за то, что по глупости увлекся красотой Танды и поверил в искренность ее чувств.

Он вспоминал, что, в отличие от Мэри, с Тандой ему не было интересно. Приходилось сознательно входить в определенное настроение, чтобы выйти в комнату для свиданий. В большинстве своем их разговоры вращались вокруг ее маникюра, понравившейся одежды, последних пластинок и модной музыки.

Да, она была очень красива, но, когда сердилась, становилась жесткой. Теперь он понял, что все это время она старалась только ради себя. Видимо, думала, что книга сделает его популярным и его картины будут раскупать за огромные деньги. Сейчас, когда Танда сбежала, он понял, что она с самого начала планировала его обобрать.

Вот как он описал автору этой книги свое душевное состояние: «Я по-прежнему рассоединяюсь, но теперь все более-менее гармонично – если только не случается что-то чрезвычайное. Здесь тяжелее всего справляться со скукой, поэтому самое простое – давать больше времени детям. Их мир гораздо меньше. Дай им игрушку – и они довольны и часами с ней возятся».

На вопрос, как ощущается переключение личностей, Билли ответил:

– Я вижу, что происходит, потому что какая-то часть меня остается рядом. Не знаю, поймете ли вы. Представьте, что вы, человек, живущий словами, вдруг утратили способность читать. Минуту назад вы знали, что умеете читать, а теперь вдруг чувствуете злость и растерянность, потому что не понимаете значение ни одного слова. От меня как будто откалываются куски. Мои способности ухудшаются. Я смотрю на уравнение по физике и знаю, что я знаю, но вдруг совершенно ничего в нем не понимаю. Хотите верьте, хотите нет, но в этом есть своя положительная сторона. Где невежество – там невинность. А невинность означает наивность, покой и чистоту.

Он объяснил, как можно предотвратить рассоединение Учителя.

– Он окончательно сплавится, когда мне придется брать на себя ответственность. Например, приспосабливаться к миру на воле. Нельзя будет просто сдаваться и терпеть, снимая с себя ответственность. Реальность даст пощечину и заставит решать ежедневные проблемы. Это то, чего я хочу больше всего.

За реакцию врачей он не беспокоился.

– Я знаю, как поставлен процесс в таких заведениях. Им все равно, что творится у тебя в голове. Если ты не буйный, то можно выпускать. Такое у них отношение. Меня надо перевести в гражданскую клинику вроде афинской, где меня научат адаптироваться к повседневным проблемам. Вместе со свободой приходит ответственность. Здесь меня обеспечивают едой и постелью. Но что будет, если кого-то с чрезвычайно активным умом запереть в клетку? Человек попытается освободиться, сбежать. Или затащить в клетку разные вещи. Если не можешь ни того ни другого, то скоро полезешь на стену. Беспомощность и раздражение съедают тебя заживо. В конце концов отчаиваешься и ставишь точку. Если нет возможности себя убить, то уходишь внутрь, в собственную голову, создаешь свой мир и развлекаешься, играя собственным умом. – Учитель пожал плечами: – Меня нужно окончательно сплавить и освободить – или дать мне умереть.