К тому же, судя по переписке, мы поймали его в период депрессии. Возможно, выбрав такой способ убийств, он играл в русскую рулетку. И подсознательно хотел быть пойманным.

– Он мог бы выбрать что-то проще, – не унимался Леви.

– Нет, у него была другая цель… – покачала головой Зоя. – Он заставлял жертву – в его глазах это всегда фигура отчима – переживать смерть родного отца, чтобы отомстить за мать. Я понимаю, что это звучит дико и очень сложно понять. И, конечно, наши детские травмы не всегда превращают нас в монстров. Но в случае Хавьера Барбы это так.

– Нет, все вовсе не так уж сложно, – с усмешкой бросил Леви, скрестив на груди руки. – Это объяснение из давным-давно устаревшего психоанализа. Вы хорошо все описали – прямо по учебнику. И клянусь, что уверую во Фрейда, как в Иисуса Христа, если вы откроете… – он сделал паузу, – куда делся этот чертов Хавьер Барба из музея Прадо?!

Зоя улыбнулась, искоса посмотрев на рассвирепевшего Леви, и повернулась к комиссару Исле.

– Это поведает нам его мать – Сесилия.

Глава 15

А был ли мальчик?

На столе комиссара зазвонил телефон, он взял трубку, нахмурившись, выслушал.

– Ведите ко мне.

Через пару минут вошла женщина в полицейской форме, а с ней – светловолосая, слегка растрепанная дама лет сорока в замятом салатовом сарафане, сандалиях и сумочкой-почтальонкой через плечо. Вид у нее был перепуганный и изможденный, лицо серовато-бледное, без грамма косметики – настоящая европейская туристка. Она заговорила по-немецки, но осеклась и перешла на английский, с заметным акцентом, сообщив свое имя и добавив, что она только с самолета и ужасно устала.

Эмиль впился в нее сканирующим взглядом, поднялся и предложил свой стул. Женщина с благодарностью улыбнулась и села. Вера заметила, что она была сжата, точно пружина, пальцы судорожно обвили ремень сумки.

Эмиль сделал пару нервных шагов вправо-влево, теребя волосы. По лицу было видно, как его ум громоздит очередную комбинацию.

– Комиссар Исла, – обратился он, – прежде чем мы перейдем к основательному разговору с Хеленой Петерсен, я бы хотел, чтобы мы поговорили с теми ребятами из музея – список я вам вчера набросал.

– Не понимаю вас, Герши, – буркнул комиссар, но перехватил взгляд Зои.

– Нужно, чтобы мадам Петерсон кое-что открылось. А пока музейные сотрудники до нас добираются, мы выслушаем ее версию произошедшего, – объяснил детектив.

Комиссар Исла с неохотой поднял трубку и набрал несколько цифр. Вера была абсолютно уверена: он не стал спорить лишь потому, что рядом сидела Зоя, не отрывавшая от него магнетического взгляда. Без этих незримых человеческому взгляду манипуляций Эмиля давно бы выпроводили вон. Он гнул реальность под себя, управляя людьми, как роботами. Эпизод с документалкой прекрасно это демонстрировал: он роздал всем фильм, прекрасно зная, что ни у кого не будет возможности с ним основательно знакомиться. Даже Вера смотрела его вчера, ничего не понимая от ужасной усталости.

– Их сейчас доставят, – сухо сказал комиссар, положив трубку. – Что ж, сеньора Петерсон, позвольте, пока мы ждем, задать вам пару вопросов. Эту формальность необходимо соблюсти в свете новых улик по делу смерти вашего брата. Когда вы в последний раз были в Мадриде?

– В марте этого года.

– Точнее, пожалуйста. С какого по какое число длилось ваше пребывание в городе?

– С шестого по семнадцатое марта.

– У вас заранее были приобретены билеты и зарезервирован отель?

– Да, я из Гамбурга, учитель гимназии. Это были наши каникулы, мы решили провести их в Мадриде, чтобы посетить Прадо, музей Тиссена-Борнемисы и Центр искусств королевы Софии.

– Кем работал ваш брат Рихард?

– В той же гимназии учителем немецкого языка.

– А вы?

– Я тоже.

– Как он исчез? Расскажите, пожалуйста.

Не нужно обладать большими знаниями по психологии, чтобы заметить, какое на туристку из Гамбурга произвел впечатление этот вопрос. Она сжалась еще больше, глаза забегали, заметались, она попыталась поудобнее сесть на стуле и сильнее стиснула ремешок сумочки. Комиссару пришлось повторить вопрос.

– Он вышел пройтись вечером перед сном. На следующий день нам уже нужно было вылетать. И не вернулся.

– Что вы сделали?

– Обратилась к работникам отеля у стойки ресепшена, те вызвали полицию. И через два часа его нашли в парке Оэсте. – На ее глаза навернулись слезы, нижняя губа задрожала, она отвернулась.

– Вы сразу обратились или сначала попробовали поискать самостоятельно?

Опять ее что-то взволновало. Хелена утерла глаза и заерзала на стуле, шумно задышав, будто ей стало не хватать воздуха.

Заметив это, Эмиль подошел к кулеру, налил в стаканчик воды и подал ей.

– Спасибо, – пробормотала немка, принимая воду.

Зоя, сидящая напротив, наблюдала за ней с кошачьим спокойствием. Периодически та постреливала боязливыми взглядами на сестру Эмиля, на комиссара. Иногда поднимала глаза на Эмиля, который пристроился к стеллажу, привалившись к нему плечом со стороны окна. И во взглядах, обращенных к нему, как будто было меньше страха. Возможно, потому, что Эмиль выглядел, как неформал-подросток, один из множества ее учеников, или он отдал ей свой стул, подал воды, когда она тяжело задышала, и таким образом протянул тонкую нить раппорта.

Комиссару пришлось опять повторить вопрос.

– Я сначала искала сама.

– Кроме музеев что еще вы посещали в Мадриде?

– Только эти три места: Прадо, музей Тиссена-Борнемисы и Центр искусств королевы Софии.

– А магазины?

– Тоже.

– Какие?

– Магазины одежды, обувные и с косметикой.

– А каннабис-шопы?

– Нет, в них мы не заходили.

– Почему?

– Нам неинтересны наркотики.

– Вы знали, что в Испании легализовали продажу каннабиса?

– Очевидно. Если появилось столько лавок с эмблемой зеленого многопалого листа.

– А прием?

– Ничего об этом не знаю.

Комиссар посмотрел на Эмиля.

– Комиссар Исла, раз уж зашел об этом разговор, не просветите ли нас, насколько законна продажа каннабиса в Испании? – спросил тот.

Комиссар приподнял брови.

– Во-первых, в товарах каннабис-шопов, что получили лицензию на продажу, нет никаких психотропных и наркотических веществ, – начал он. – Товар изготавливается исключительно из семян каннабиса, в них процент тетрагидроканнабинола ноль один процент.

– То есть это что-то вроде промышленной или медицинской конопли? – спросил Эмиль с серьезным видом.

– Да, для производства косметики, выпечки, шоколада и прочих мелочей.

– А яркий знак зеленого листа? Это что, маркетинг?

– Своего рода – да.

Эмиль посмотрел на туристку из Гамбурга. Та слушала с большим вниманием.

– Нет ничего такого, если вы посещали в Испании каннабис-шопы. Они настоящие наркотики не продают, – пожал плечами Эмиль.

Тут вновь тренькнул телефон, комиссар Исла поднял трубку:

– Пусть заходят.

– По одному, пожалуйста, – встрял Эмиль. Он обнял себя одной рукой, второй сжал