губы и с трудом сглотнула ком в горле, пытаясь собраться с силами, чтобы заговорить:

– Что я пропустила, пока была в плену? Какие новости?

Вряд ли стóит рассказывать ей все прямо сейчас, когда она на пороге смерти. Но раз мы едем в больницу, Скарлетт в любом случае узнает о лондонском хаосе.

– Думаю, террористка, взорвавшая Лондон, – та самая женщина, которая тебя похитила. И еще она устроила наводнения. А еще Страсбург, тысяча пятьсот восемнадцатый год – тебе это о чем-то говорит?

Скарлетт вытаращила глаза и тут же поморщилась.

– Мать твою. Танцевальная чума… – прохрипела она. – Сколько жертв?

Я покачала головой:

– Сейчас даже не знаю. Цифры продолжают расти, я не успеваю следить за новостями.

Моркант ехал медленно – с большим запасом до превышения скорости. Я боролась с желанием крикнуть ему поторопиться. Поскольку нас не скрывали тени, он не хотел привлекать ненужного внимания полиции.

Лучше ехать медленно. Пока мы катили по Уайтчепел-роуд[40], я смотрела в окно, холодея при виде пустынных улиц. Судя по всему, еще несколько недель назад здесь между барами и ресторанами сновали целые толпы.

Поездка до Королевского госпиталя Лондона заняла всего несколько минут. Больница – современное здание из ярко-синего стекла – возвышалось над соседними приземистыми викторианскими постройками. Моркант медленно подъехал к отделению неотложной помощи.

Я помогла Скарлетт выбраться из машины, закрыла дверцу и бросила прощальный взгляд на Роана и Элрин. Не уверена, как именно Элрин вылечится, но, наверное, Роан не зря шептал что-то на языке фейри и гладил ее кожу. Я выбросила это из головы и приобняла Скарлетт за спину. У дверей приемного покоя две женщины средних лет вяло пританцовывали и подергивались, отчего воткнутые им в руки капельницы дребезжали. Не знаю, как они здесь оказались, но сам факт, что такие пациенты находятся снаружи, – дурной знак.

– Вот как выглядит танцевальная чума, – пробормотала Скарлетт.

– Думаю, мы еще и не такое увидим.

Едва мы вошли, нас встретил хаос. У главного входа путь преградила целая толпа танцоров – одни уже получили хоть какое-то лечение в виде капельниц с физраствором, другие просто переминались с ноги на ногу вдоль бело-фиолетовых стен приемного покоя. Некоторые падали на стулья и стонали, сотрясаясь в конвульсиях.

– Вот дерьмо… – Скарлетт споткнулась, и я обхватила ее крепче, практически неся на руках. – Вряд ли я сумею дойти до стойки регистрации.

Я указала на белую скамейку прямо за нами:

– Посидишь минутку? А я сбегаю тебя зарегистрировать.

Со слабым стоном она опустилась на скамейку:

– Я только на секундочку присяду и подойду к тебе. Если они увидят, как я выгляжу, то, может, врач придет быстрее…

Я оглядела кишащую толпу. Все пространство было забито людьми, их тела непроизвольно дергались, кожа как воск, отвисшие челюсти, в глазах ужас. Пожилой мужчина со стоном раскачивался и шаркал ногами, его губы побелели. Кажется, только у одного человека в приемном покое не было признаков танцевальной чумы – у молодой женщины, которая зажимала грудь рукой. Ее блузка пропиталась кровью.

Я не была до конца уверена, что отрезанный палец на ноге и клеймо на коже окажутся для врачей в приоритете. Наверное, мы здесь надолго.

Я тяжело вздохнула:

– Скарлетт… Я не смогу с тобой остаться, пока ты не поговоришь со своими парнями из ЦРУ.

Она наморщила лоб:

– Ты о чем?

– Они считают, что я как-то замешана в твоем похищении.

Ее губы были бледными.

– Агент ФБР замешана в похищении? Какому идиоту такое пришло в голову?

– Фултону.

Она облизала губы, изо всех сил стараясь не закрывать глаза:

– Вот придурок…

– Скарлетт, – я опять тяжело вздохнула. – У него была веская причина подозревать меня.

Подруга захлопала глазами, ее щеки порозовели от высокой температуры.

– Что за причина? О чем ты? Не понимаю. – Ее язык начал заплетаться.

Сердце заколотилось о ребра. Я не должна бояться рассказать лучшей подруге правду. Нужно, чтобы она доверяла мне, но и я должна ей доверять. Нужно быть уверенной, что она не сдаст меня немедленно. Хотя, честно говоря, я просто не представляла такой вариант.

– Я фейри.

Я наблюдала, как она крепче вцепилась в край скамьи, костяшки ее пальцев побелели. Скарлетт уставилась на меня в замешательстве – то ли из-за сепсиса, то ли из-за признания лучшей подруги, которая только что назвала себя монстром.

Я проглотила ком в горле.

– Я и сама не знала, пока не прилетела в Лондон. Я наполовину фейри, наполовину человек. Пикси. И я не злая. Клянусь, я никогда никому не причинила бы вреда… – Я растерянно запнулась на полуслове, мысли путались. Сейчас не время рассказывать про пиявок страха. Нужно отложить разговор до тех пор, когда Скарлетт уже не будет на грани жизни и смерти.

Несколько секунд подруга просто смотрела на меня, моргая. Последние несколько дней ее пытала фейри, так что ее ненависть к моему виду только усилилась.

– Ты идиотка… – Она вздрогнула, схватившись за грудь. – Я и так знаю, что ты не злая. За исключением тех случаев, когда еще не выпила первую чашку кофе. Тогда ты бываешь мерзкой сукой.

Я издала полусмешок-полувсхлип и присела на корточки, чтобы обнять ее. Скарлетт зашипела от боли, когда мои руки коснулись ее спины, и я отшатнулась.

– Прости! – Я смахнула со щеки слезу.

– Ничего, переживу.

– Нужно показать тебя врачу. Срочно. – Я наклонилась, помогая ей встать, и Скарлетт обняла меня за талию.

– Я уже поблагодарила тебя за свое спасение? – спросила она.

– Не надо благодарить. Ты бы сделала для меня то же самое.

Скарлетт шаркала ногами рядом со мной, ее тело горело.

– Кто те фейри, с которыми ты пришла? Там был тот красавчик из паба… И красотка… его подружка… – бессвязно бормотала она.

Во мне вспыхнула ревность, но я отогнала ее подальше.

– Не уверена, что Элрин его подружка… – Я глубоко вздохнула. Не хотелось торопить Скарлетт и выяснять подробности о ее мучительнице, но я должна узнать все возможное, прежде чем покину подругу. – Скарлетт, я знаю, тебе плохо, но это важно. Можешь описать женщину, которая тебя похитила?

– Я видела ее мельком. – Мы добрались до стойки регистрации; Скарлетт наклонилась, привалившись к моей груди. – Примерно нашего возраста. Брюнетка, блестящие гладкие волосы, прямой нос. Густые брови. Рост пять-шесть футов. Лицо знакомое. Не уверена, где я ее раньше видела… – Подруга на минуту закрыла глаза, положив голову мне на плечо. – Я вспомню.

– Спасибо. Разберемся с ней позже.

– О, – Скарлетт открыла глаза. – Я слышала имя. Сиофра. И… – Она замялась.

– Что? – поторопила я.

Моя подруга моргнула, на ее лбу выступили капельки пота.

– Она сказала… – Закрыла глаза, сосредоточиваясь. – Не звоните по мне в колокол, дорогой отец, дорогая мать, не надо попусту вздыхать[41].

Не знай я о пристрастии Сиофры к стихам, сочла бы это бессвязным бредом.

– Это в ее духе.

Женщина за стойкой регистрации хмуро взглянула на нас поверх очков.

– Можете назвать свое имя?

Облокотившись на стойку, Скарлетт повернулась