настаивать на объяснениях она не стала. — Будь осторожен, Павел. Просто так в отделение никого не приглашают.

Капитан Очевидность, блин! Как будто я сам не знаю.

«Отделение инквизиции по городу Владимиру» — названия меня просто убило — располагалось на шестом этаже и занимало чуть ли не пятую его часть. Всё серьезно. От того самого мужика, стоявшего за стойкой, буквально разило магической силой. Смотрел он на нас, как на «врагов народа».

— К кому? — неприветливо и грубовато осведомился он.

— К господину Ивакину Савелию Фомичу, — опередил я Анну, которая, судя по всему, собиралась что-то сказать. И мне почему-то показалось, что её слова вряд ли бы понравились церберу за стойкой. А затем и сам не удержался: — Знаете такого? Князь Черногряжский и княгиня Громова.

Блин, надо было видеть рожу этого мага. Презрительно-надменное выражение вдруг сменилось заискивающим.

— Вы Анна Громова и Павел Черногряжский? — теперь уже медовым голосом поинтересовался он.

— Да, — коротко ответил я.

Сюда специально таких дебилов сажают, что ли? А сразу посмотреть в свою бумажку слабо? Что-то очереди из желающих посетить данное заведение тут не наблюдается.

— Прошу за мной, — всё так же приторно-вежливо произнес маг.

Нас провели по длинному коридору, после чего мы свернули и, поплутав по еще нескольким, остановились у массивных двустворчатых дверей. Кстати, как я подметил, коридоры были пустыми. По пути нам не встретилось ни одного человека. Вообще, вся эта инквизиторская шарага не отличалась многолюдностью от слова совсем. Маг, что нас вел, всё время молчал, а спрашивать что-то у него мне не хотелось. Громова так и вообще уставилась себе под ноги.

Кабинет старшего инквизитора Савелия Фомича Ивакина выглядел скромно. Все в лучших офисно-чиновничьих традициях. Стол, три стула, шкаф. На окне какой-то неизвестный мне одинокий цветок в горшке. И, собственно говоря, сам Савелий Фомич, сидящий за столом и внимательно нас разглядывающий. Навстречу инквизитор не поднялся, руку пожать не предложил. Но, как я уже говорил, этот жест, столь популярный в моем мире, в этом распространения не получил. Инретесно, а хозяин кабинета здесь главный или нет? Вдруг над ним еще какой-нибудь начальник отделения имеется? Жаль, не сообразил выяснить это раньше. Впрочем, Ивакин сам ответил на этот вопрос, словно прочитав мои мысли:

— Проходите и садитесь! — радушно предложил он и, после того как мы сели, продолжил: — Как вы уже знаете, я старший инквизитор Савелий Ивакин. Начальник отделения инквизии по городу Владимиру.

Он сделал практически театральную паузу, видимо, ожидая, пока мы проникнемся значимостью этого заявления. Но поняв, что нужного эффекта не добился, слегка разочарованно выдал:

— Итак, княгиня, князь… Позвольте мне вручить вам ваши награды!

Он прямо-таки основательно покопался в ящике своего стола, выложив на столешницу два пухлых конверта.

— Что можно предложить достойным аристократам, которые сдержали «прорыв» и помогли инквизиции? — пафосно вопрошал он. — Конечно, премию! В конвертах по пятьдесят тысяч рублей. Российская Империя щедро вознаграждает своих сознательных подданных.

Осторожно покосившись на свою спутницу, я не мог не заметить удивления, проскользнувшего в её глазах. Судя по всему, награда оказалась действительно щедрой. Мне она так точно не помешает. Куплю себе нормальный моб, а то с позорищем каким-то хожу!

Мы забрали со стола конверты, после чего еще раз выслушали короткую, но очень пафосную и благодарственную речь. Чуть погодя Ивакин вежливо, но твердо отправил Громову за дверь. Та вышла с неохотой, демонстративно сообщив, что ждет меня за дверью. Так мы с инквизитором остались вдвоём.

— Теперь не могли бы вы подписать бумагу. Так… формальности… — он как-то странно посмотрел на меня и протянул лист с напечатанным текстом.

Ну… Меня вот с детства учили, что пока ничего не прочитаешь, подписывать не надо. Поэтому, взяв документ, я быстро пробежался по нему глазами.

Так-так… Я, такой-то, разрешаю сканирование на аппарате… честно признаюсь… зубодробительный набор цифр и букв, которые, судя по всему, были его названием, но я прочитать не смог, претензий не имею и тому подобное. Обычная бумага вроде. Подписал.

— Отлично, — заулыбался Ивакин, и мне показалось, что сильно удивился. Хотя, наверное, всё же показалось. — Всем бы быть такими сознательными, как вы, князь! Теперь не могли бы вы описать того самого парня, который устроил этот прорыв, — начальник поставил передо мной небольшой приборчик с горящим в нем голубым кристаллом.

— Просто представьте террориста, и это устройство считает образ, — услужливо подсказал мне собеседник.

Блин, как-то даже жутковато допускать к себе в голову подобную хрень. Но, вспомнив заверения Ефграфа, что уже никто не сможет определить, что Павел Черногряжский на самом деле вообще не тот Павел, да и сам отказ будет крайне подозрительным, кивнул и, закрыв глаза, представил себе того самого человека, крикнувшего «Во славу Астарты».

Ничего не почувствовал, но буквально через минуту довольный Ивакин убрал устройство и вновь уставился на меня нечитаемым взглядом.

— Имел я сегодня беседу с некой Ксенией Лопухиной, — многозначительно произнес он, — вам известна такая девушка?

— Известна, — кивнул я, окончательно решив придерживаться тактики «оскорбленной невинности». — А какое это имеет отношение ко мне?

— Видите ли, меня заинтересовало ваше внезапное выздоровление. По моим данным, это поистине можно считать чудом, — инквизитор не отрывал от меня взгляда.

— А это что, преступление? — я не удержался, и голос мой зазвучал возмущенно.

— Разумеется, нет, — поспешил возразить Савелий Фомич. — Считайте это человеческим интересом. Вас кто-нибудь ещё лечил?

— Это допрос? — добавил я возмущения в голос.

— Как вы могли такое подумать! — театрально воскликнул инквизитор и всплеснул руками. Но эти его холодные глаза. Следак, блин… — Просто беседа с уважаемым наследником знатного рода.

— Тогда хочу вас заверить, Савелий Фомич, у меня был только один доктор. Ксения Лопухина. Других не знаю. А то, что я выздоровел… Что же, видимо, боги посчитали, что мне еще рано отправляться на тот свет.

— Боги… — как-то неопределенно хмыкнул собеседник. — Боги — это понятное дело.

— Сомневаетесь? — прищурился я.

— Ну что вы! — снова эти театральные ужимки. — Нисколько! Что ж, больше не смею вас задерживать, князь. Надеюсь, вы еще не раз поможете инквизиции и Российской Империи в целом.

— Помогать Российской Империи — обязанность каждого дворянина, — внезапно, сам от себя не ожидая, ляпнул я. Но мои слова старшему инквизитору понравились,