Я вяло кивнула. Локти ломило, ладони замерзли до онемения пальцев, спина затекла. А Данька всё тянул и тянул нити, а «снежная» масса всё не уменьшалась и не уменьшалась. А шел, на минуточку, третий час «перемотки».

– Сейчас до последней доберусь, – «пожалел» меня через полчаса «лис», когда к общему отвратительному состоянию добавилось неистребимое желание уединиться.

– Маньяк, – мрачно отозвалась я. – Садист. Ты же мог всё это сделать без меня, признайся.

– Мог, – Данька ухмыльнулся, осторожно вытягивая последнюю нить. – И провозился бы часа на два дольше. Или на час... Погоди, на стол не стряхивай, – соскользнув с подоконника, он подставил пакет, – сюда.

Я с трудом встала, потирая поясницу и не ощущая рук, и поковыляла к двери.

– Назад не торопись. Кое-что без тебя сделать надо.

И подумаешь... Сначала я надолго застряла в ванной, отогревая руки, а потом на кухне – себя с помощью чая. Надеюсь, мои мучения не пропадут втуне... Возвращаясь назад, я на автомате отметила очередной день гостиничного затишья. В последнее время меня преследовало ощущение, что здесь никого нет, кроме нас с Данькой да изредка шуршащей внизу Анжелы. Вломиться, что ли, ночью к художнику и писательнице с петрушкой и зеркалом наперевес? Не найду нужного, так хоть развлекусь. И отвлекусь. Немного.

– Лёль, гляди.

«Лис» сидел на корточках, изучая лежащие на краю стола кристаллики. Солнечный свет, заглядывая в окно, играл на льдистых гранях капканных заготовок, высекая разноцветные искры. С грецкий орех, зернистые, чем-то напоминающие пчелиные соты... или комок икринок.

– Три штуки? – я наклонилась над кристаллами.

– Ведьму убивали трое, – пояснил старший крестник. – В том, что ты соскребла с пола кухни, – сила трёх разных «рыб».

Царствие тебе небесное, Ираида...

– Я больше ничего не вижу, – сообщила на всякий случай. – Вещай.

Данька прищурился, и его глаза помутнели, точно таежные озера ряской подернулись. С минуту он молча медитировал, гипнотизируя кристалл, а потом отвернулся, протер глаза и стянул со стола блокнот с ручкой.

Небрежно зарисовав увиденное, «лис» протянул мне блокнот:

– Вот. Твой ход.

Я хмуро уставилась на кривые схемы:

– И что это?

– Заклятья. Ты что, не так училась?

– Конечно, нет, – я качнула головой. – Это же даже не прошлый век, это... стародавние. Зарождение магии. Со времен охоты на ведьм мы не учимся по схемам, только на словах и живом примере. Нас и расшифровке-то схем давно не учат – нужды нет. Хочешь сказать, это в кристаллах есть?

– Искры, – просто ответил Данька. – Заметь, они разных цветов. По ним и рисовал.

И я вспомнила, что за три года наказания чего только не переписывала для архива. А работой меня грузили по принципу «скачала базу – обрабатывай». И у меня этих баз в компе – выше крыши, я прыгала с одной на другую, надеясь найти цепляющее, да безрезультатно.

– Поищу, – я отложила блокнот.

«Лис» сгрёб со стола кристаллы и снова, в который раз за утро, посмотрел на мою левую руку – с явным исследовательским интересом. И опять не решился попросить показать. Вернее, дать основательно обнюхать и разобраться в материнской ворожбе.

– Тебе эту магию не освоить, Дань, – я закатала рукав свитера. – Натка говорила, она женская, как всё, требующее силы созидания, – артефакты, зелья... Вот родит она «лису», красивую до кучи к тебе-сильному и Фильке-умному...

– Парень будет. Точно. Хитрый, – уверенно сказал старший крестник, – а красивая у нас уже есть – ты. Можно?

– Прогиб засчитан, – я польщенно улыбнулась. – Но маме...

– Помню.

И Данька, сев на стул, уткнулся носом в мою руку, обнюхивая каждый миллиметр кожи. От его частого, быстрого и горячего дыхания было щекотно, но я старалась не смеяться, только губы кусала. Они, конечно, знают, что я привычная к их методам работы, но вдруг...

– Здесь первый, да? – он осторожно надавил на кожу у запястья. – А здесь – второй, – дотронулся до впадинки на локтевом сгибе. – А третий...

– Плечевой сустав.

– Оторвали, – тихо заметил Данька. – А мама... «пришила».

Я кивнула. Слава богу, я напрочь забыла ту страшную ночь и никогда не стремилась вернуться в прошлое и разобраться – кто, почему, зачем... Зачем?..

– Мамина кровь до сих пор очень свежая. Живая, – поведал «лис». – И реально силу дает в привязке к твоей, – втянул носом воздух и добавил: – Лёль, да ты прям киборг какой-то.

– Смейся-смейся над старой больной женщиной, лишенной всего остального, – проворчала я полушутя-полусерьезно.

И из глаз Даньки опять плеснуло такой жгучей виной...

– Брось, – я примирительно улыбнулась и взъерошила его светлые волосы. – Сейчас не время для вины и совести, других дел по горло. К тому же... – после вчерашних объяснений и демонстрации силы я впервые честно призналась – и ему, и себе: – Толку от моего светлого «угля» всё равно мало. Как и от меня прежней. Вас же только тьмой можно и убить. Свет – что щекотка. Ираида, опытная темная ведьма, и та не сладила с «рыбами». И всё, на что я способна, – это создать портал и отправить их куда-нибудь... подальше. Но они бы быстро вернулись. Отдохнувшими и с магнитиками. Я им не соперник. Так, вредитель. Мелкий. В общем... брось.

…а может, и хорошо, что нет «угля». Нет и лишней самоуверенности. Только осторожность и предусмотрительность.

– Но брата ты бы вытащила, – возразил старший крестник.

– Вряд ли. Зачарованный тайник – это не просто иной слой реальности. Дыру бы в стене пробила, да, но на грохот явилась бы Хозяйка. Со всеми вытекающими.

«Лис», снова обнюхав мою руку, задал очень интересный вопрос:

– А этот артефакт может стать темным «углем»? Когда-нибудь? Хотя бы заклинательским? У них ведь тоже что-то вроде ведьминого «угля» есть, чтобы нечистью управлять.

– Сомневаюсь, – я села на крышку стола. – Во-первых, ведьмин дар с заклинательством несовместим – или одна магия, или другая. У мужчин случаются совмещения, но очень редко. Заклинателем я точно не стану, даже если артефакт наберется сил. Я читала о случаях двух «углей» у ведьм, но это нонсенс. Дефект. Ошибка природы, создающая массу проблем.

– А во-вторых?

– По всем признакам я формировалась как темная – напиталась от вас. Верховная даже место в Кругу мне начала готовить, спроваживая на пенсию кого-то из Совета, – у нас ведь лимит на темных. Но то ли артефакт не позволил занять свое место, то ли травма энергообмен нарушила... Неважно. Темного «угля» не случилось. И чем станет эта штука, тоже неважно. Я, знаешь, уже порядком устала ото всех этих «может быть». Да и делу они мешают. Да и вряд ли уже… станет. Времени прошло навалом, а артефакт каким был при вживлении под кожу, таким и остался.