– Когда?

– Завтра будет день и будет пища, – я уклончиво пожала плечами.

«Рудимент» вдруг засвербел. Заворочался, зашептал интуицией – они же повсюду. Как говорила Анжела, нечисть повсюду и всё знает. Невелика предосторожность – промолчать, ведь «рудимент» никогда не вредил. Выносил мозг и доставал – бывало, но не вредил. И плохих советов бы давать не стал. Да, говорил Данька по приезду сюда, что их не подслушать... но ведь это касалось обычной нечисти. Возможностей «рыб» мы не знаем и бдительность не помешает.

«Лис» понял меня без слов. Посмотрел выразительно и заметил:

– А нафига нам вообще эта «рыбалка»?

Я улыбнулась:

– Действительно. Нафига? Ждем появления тайника, хватаем Фильку и уносим ноги. И пошло оно всё лесом.

– А мы – ужинать пойдем, – Данька гибко потянулся и встал. – И прогуляемся. Достало сидеть в четырех стенах – хочу на воздух.

– Лады.

Я выключила компьютер, навела порядок в бумагах, отправила старшего крестника на кухню за кошачьей едой и быстро переоделась. Руна где-то пропадала, и, уходя, я оставила на полу открытую банку паштета.

На улице снова шел снег – крупный, мокрый, укрывающий притихшие дома пуховым покрывалом, выбеляя густые вечерние сумерки. С минуту я стояла у крыльца, оглядываясь, а «лис» усердно принюхивался. И, когда мы отошли от гостиницы, он сказал:

– Лёль, у них матка есть. «Голова» стаи. По-любому. Я еще несилен в капканах или ловушках, но обоняние нам развивать не надо. Нюх на силу у нас в крови с рождения.

– То есть они умеют сливать силу кому-то одному? – уточнила я, глядя себе под ноги.

– И сливать быстро, и вытягивать махом. И это всяко родоначальник. Не может быть, чтобы я не учуял этих тварей, – добавил Данька зло. – Всё время об этом думаю. Не может быть. В «блохах» магии почти нет – люди как люди, но за километр опознаю. А в этих – вагон силы. А туда же – люди как люди, ни одной зацепки.

– А нельзя ли твой нос обмануть? Забить чем-нибудь? – я взяла его под руку.

– Забить – можно, – «лис» кивнул. – Но я об этом узнаю сразу. Чихать буду. Болеть. Вообще все запахи пропадут. Заклятьями или артефактами нюх отнимается, но как зрение – до слепоты. А вот отнять или забить умение ощущать один конкретный запах нельзя. Замаскируешь – духами зальешь – еще острее почую.

Мокрый снег неприятно просачивался влагой в ботинки, облеплял лицо, слепил глаза.

– Силу не спрятать, – повторил старший крестник упрямо. – Сливают они ее в одного, точно. А вот его сныкать – проще некуда. Земля всё скроет – и запахи, и источники.

– Я знаю, на что ты намекаешь, – я поморщилась. – Подземелья, подвалы, вероятные старые катакомбы... Нет.

– Но...

– Дань, ты с Семёном в одиночку справишься? Не уверен? А вот я не справлюсь. А местные подвалы к тому же хранят много неприятных сюрпризов от стародавних, – я вспомнила хуша и содрогнулась. – И еще одно: уверен, что эта... «голова» будет беззащитна и позволит себя убить? Нет. И я не уверена. Скорее, набравшись силы, она будет опаснее любого своего... потомка.

Старший крестник недовольно засопел. Мы дошли до набережной, понялись по мосту и остановились на его середине. Даньку сюда как магнитом тянуло.

– Попробовать вычислить логово, конечно, можно, – я стряхнула с шапки снег и оперлась о перила. – Подозреваю, что суть связей между «головой» и остальными – как между ведьмами Круга. У нас ведь тоже есть «голова» – Верховная ведьма, которая как из нас умеет силу тянуть, так и с нами ею делиться. Правда, не всегда, а в решающий момент – когда иначе противника не одолеть. Если, например, пара бесов из мира мертвых в наш просочится да силы успеет набраться...

«Лис» тоже оперся о перила и посмотрел на меня выразительно и заинтересованно. И я, глядя в заснеженную пустоту, взялась развивать мысль:

– Надежда Васильевна, объясняя мне суть связей Круга, в штуку говорила, что она – это голова осьминога, а ведьмы – кончики щупалец. Между нами протягиваются и выстраиваются энергетические каналы... – и, запнувшись, я вспомнила, как помогала бабушке Анжелы избавиться от присоски нечисти. Всё же рядом, одно к одному... – Каналы – да, как щупальца. Ты же знаешь, как нечисть от людей питается? Принцип схож, – и задумчиво добавила: – кажется, он вообще един.

– Только ведьмы вместе канал строят, а нечисть, питаясь, сама? – уточнил старший крестник.

– Да, и поэтому наш сильнее. Построенный на согласии, обоюдный.

– И ты знаешь, как эти каналы следят, да? – оживился Данька. – В том смысле, что можно их нащупать и по ним найти логово?

Я посмотрела на него, отметила возбужденный взгляд и поняла, что зря. Зря рассказала. Он почуял добычу. Вздохнув, я тихо и веско сказала:

– Дань, моя задача здесь и сейчас – не «рыб» искать. Моя задача – вас сберечь. И вернуть маме, целыми и невредимыми. Да, связи между особями, протягиваясь через город, следят. Да, я знаю, как найти следы... ведьмины следы. Но раз принцип един... – я помолчала и добавила сухо: – Но мы этим заниматься не будем.

– Будем, – возразил «лис».

– Нет.

– Да, – старший крестник повернулся ко мне. – Лёль, ты разве не видишь, что тебя со всех сторон обложили? Не чуешь засаду? – и провел неожиданную аналогию: – тебя окружили капканами, а ты, старая раненая лиса, забилась в нору. Но ведь оттого, что ты там сидишь, капканы никуда не денутся. И охотники не уйдут. Измором же возьмут, Лёль. Подкараулят момент – и что ты сможешь сделать, сидя в норе? Подкоп? А сил хватит?

Я не нашлась с ответом. Ибо понимала не хуже него – нет, не хватит. На качественный пространственный переход да подальше отсюда – не хватит.

– Да еще и нас на тебя повесили, – продолжал он. – Чужая нора, чужие детеныши... конечно, страшно. Я знаю, Лёль, мы ведь всегда так жили. Даже с твоей защитой – каждую минуту на стрёме. За мамой же знаешь, сколько ненормальных бегало и знаний просило? И – да, маму вспомни, когда она тебя спасла.

В точку. Из-за нападения нам пришлось уехать – Натка раскрылась, проявила силу, и на ее выплеск могли нагрянуть заклинатели. Чужая нора, чужой детеныш... жизнь с вечной оглядкой и ощущение западни. Но Натка – нечисть, а я...

– Ты же ведьма, – сурово напомнил старший крестник. – И ты бросишь город? Уверена, что твои тебя прикроют? Уверена, что здесь вообще кто-то появится, чтобы прихлопнуть «рыб»?

Я молчала. Нет. Не уверена. А упрямый «лис» продолжал ковать железо, пока горячо.

– Нора – это не выход. Нора – это могила, – заметил он. – Зароешься в страхе – наверняка прикопают. Ты же знаешь, что жизнь – это всегда риск.

– Собой бы я рискнула, – возразила я резко. Данькина правда задела за живое, но... – А вот вами рисковать я права не имею. И не хочу. И твое согласие ничего не стоит – ты несовершеннолетний, и сейчас тебя ведут инстинкты. Ощущение охоты и добычи, преследования и азарта.