Вернувшись в гостиную, он сразу остановил взгляд на мне. Словно орел, нацелившийся на свою добычу.

– Ты дрожишь и вся взмокла.

– Нет, неправда. – То, что у меня стучали зубы, все только усугубляло. Черт возьми. Это же всего лишь Фрэнк. Я ведь смогла бы справиться с ним, если бы пришлось, правильно?

Неправильно. Пора перестать трусить и обратиться в полицию. Что с того, что его девушка беременна? Она залетела не твоими стараниями.

– Идем. Я наберу тебе ванну. – Дэвон подошел и подал мне руку. Но непринужденный смех и его привычная учтивость исчезли. Призадумавшись, я поняла, что не наблюдала этого весь день с тех пор, как он ответил на звонок, а потом и приехал меня забрать.

Я с ужасом осознала, что Дэвон перестал со мной флиртовать.

Он поставил на мне крест. На нас.

Ну и ладно. Именно этого я хотела. Рада, что он перестал провоцировать неловкие ситуации.

Когда я так и осталась сидеть на диване, он поднял меня на руки и отнес в ванную.

– Терпеть не могу, когда ты ведешь себя так идеально, – простонала я.

– Взаимно, дорогая. Особенно когда все это впустую тратится на тебя.

Дэвон усадил меня на унитаз и набрал горячую ванну, закатав рукава до локтей и обнажив предплечья, как у Моисея Микеланджело.

Уф. Мне жуть как не хватало секса.

Внутри все резко сжалось, напряжение нарастало.

Что за жизнь без секса? Одна только работа, налоги и мытье посуды. Несправедливо, что на протяжении всей беременности мне не хотелось заниматься сексом ни с кем, кроме отца моего ребенка.

Я не могла даже объяснить это решение. Возможно, во мне все же сохранились остатки традиционализма как следствие того, что большую часть своей жизни я прожила под одной крышей с Перси.

Я следила взглядом за каждым движением его мускулистых рук, когда он бросил в воду бомбочку для ванны.

– Ну так что, ты спал с кем-нибудь примечательным в последнее время? – Я поерзала на сиденье унитаза, рассматривая его сильные длинные пальцы.

Я что… возбуждаюсь? От трения о поверхность, на которой я сидела, затвердели соски. Я неспешно сняла с себя всю одежду, а Дэвон скривил лицо, будто в комнате ужасно пахло.

– Я думал, ты закончила себя мучить.

– Брось, – рассмеялась я, кинув блузку на пол. Живот еще не округлился, но грудь уже потяжелела и покрылась венами. Стала намного больше, чем прежде. – Я знаю, что ты по-прежнему спишь с другими. Дай мне пожить опосредованно через тебя. Я уже забыла, каково это.

– Твоего опыта хватит на все Восточное побережье, дорогая, – сухо ответил он. – Прими гинкго и используй силу своего воображения.

– Напомни, что нужно делать, когда вы оказываетесь в постели? Я забыла, – вкрадчиво проговорила я, не обращая внимания на его раздражение.

Дэвон уставился на меня как на сумасшедшую. В этот миг такой я и была.

– Ты ведь не выпивала? – спросил он с беспокойством.

Я рассмеялась:

– Нет. Просто… слишком чувствительна.

– Звучит как кодовое слово для помешательства.

– Брось… – я улыбнулась. – Просто пытаюсь быть душевной.

– Я заметил. Провел восемь минут в одном помещении с тобой, и ты до сих пор не попыталась ударить меня ножом.

Он закрыл кран, встал и отошел в сторону.

– Давай помогу тебе залезть.

– Можешь и сам ко мне присоединиться, если хочешь, – я предприняла неубедительную попытку соблазнения, слишком возбудившись, чтобы уступить гордости.

Не обратив на меня никакого внимания, Дэвон опустил руку мне на поясницу и подвел к ванне.

Я закатила глаза.

– Это значит «нет»?

– Ты прямо и неоднократно говорила мне, чтобы бросил с тобой все попытки, – сухо напомнил он.

– Ну, может, я передумала!

Господи, неужели девушка не может выступить с категоричным заявлением, а потом передумать в порыве страсти? А говорят, Америка – самая свободная страна в мире.

– Давай ты сядешь, и мы все обсудим, когда успокоишься? – предложил Дэвон.

– Я успокоилась! – с визгом возразила я, хлопая себя по бедрам, как ребенок.

– Я вижу, – невозмутимо ответил он.

В конце концов я шагнула в ванну и опустилась в нее. Закрыла глаза, почувствовав тепло воды и щекотание мыльных пузырьков на коже.

Влажность в помещении усиливала запах клубники и цитруса. Дэвон присел позади меня на край ванны и принялся разминать мне плечи.

– Ты возбуждена, – заявил он, касаясь пальцами волос, выбившихся из пучка у меня на макушке. Затем опустил их ниже к моей груди, избегая чувствительных зон, но подбираясь к ним все ближе.

– Возбуждена, – со смешком повторила я. – Какой ты старый.

– Ты беременна.

– И к чему ты это?

– У тебя есть желания. Потребности, – объяснил Дэвон.

– Да, – со вздохом призналась я, на миг потеряв бдительность от его массажа, пенной ванны и осознания, что с ним мне ничто не угрожает.

– Что останавливает тебя от случайных связей? – спросил он с убийственным равнодушием.

– Хм, беременность?

– Ребенку это не навредит. Доктор Бьорн сам нам об этом сообщил.

Да, доктор Бьорн, который выступал за Бэллон (Белль + Дэвон), без конца напоминал нам о том, что мы можем – и даже должны – чпокаться.

– Я не хочу делить свое тело ни с кем другим.

– Другим? – спросил он с притворной невинностью, уверенно скользя пальцами к моей тяжелой чувствительной груди.

– Ты уже оставил на мне свой след на следующие несколько месяцев. – Я, дразня, дунула мыльными пузырьками ему в лицо. – Оказаться с тобой в одной постели было бы не так и ужасно.

Дэвон провел пальцами к моему затылку, медленно выводя восхитительные круги.

– Давай договоримся: ты ответишь на несколько вопросов, и если я останусь доволен ответами, то помогу тебе снять напряжение.

– Какое у тебя огромное эго. У меня вообще-то есть вибраторы, – простонала я.

Но он был прав. Все мое тело пылало. Мне хотелось схватить его за воротник и утащить с собой.

– Нет ничего страшного в том, чтобы порой в ком-то нуждаться, – прошептал Дэвон, овевая мое ухо теплым дыханием. Он был так близко, что я чувствовала жар его тела. Волоски на моем теле встали дыбом. Соски болели, бедра терлись друг о друга под водой.

Еще несколько минут – и я опущу между ними руку и сделаю все сама.

Я повернулась к нему, и мы встретились взглядом. Голубые глаза смотрели в голубые. Его – ясные, как утреннее небо. А мои – намного темнее и с фиолетовыми крапинками по краю радужек.

– Нуждаться в ком-то всегда плохо, – прохрипела я.

– Это ужасный жизненный принцип, Мечта. Я всегда буду рядом. Что бы ни случилось.

– И