– У Ждана своя тарелка, – строго сказала тётя Тамара и указала на миску в углу. – И он уже завтракал. А ты?

Денис замотал головой, быстро залез на табурет и схватил ложку. Он ел жадно, ложки с кашей исчезали во рту одна за другой, а я поражалась, как можно отправиться в дорогу, даже не покормив ребёнка.

Когда тарелка опустела, мы вышли на улицу и, пока играли, осторожно поговорили с ребёнком.

— С кем ты хочешь жить, пока не вернулся папа? — мягко спросила я. – Останешься у меня или пойдёшь к бабушке Тамаре?

Денис замялся, ковыряя край футболки, потом несмело поднял глаза.

— А можно, я буду жить с Жданом?..

Я улыбнулась.

— Можно.

Так Денис остался у меня.

Мы разобрали сумки и сложили в шкаф детские вещи. Кстати, обнаружили, что никаких документов на Дениса горе-мамаша не положила. Видимо, собралась отдать их Волкову лично в руки.

Ближе к вечеру, когда убедились, что малыш совершенно спокоен и не просится домой, мы стали задавать осторожные вопросы о том, как ему жилось у мамы.

— Сначала я жил с бабушкой Леной, — рассказал Денис, запуская пальцы в коротенькую шерсть Ждана. Его голос звучал тихо, будто он боялся что его вот-вот одёрнут. — А потом бабушка заболела, и её забрали тёти в белых халатах.

Я скрестила руки на груди и спрятала ладони подмышками, чтобы не выдать своих эмоций.

— Она вернулась? — осторожно спросила я.

— Нет, — он покачал головой. — Я ждал бабушку у бабы Зои, она рядом с нами живёт. Ждал-ждал и уснул. А потом приехала мама и забрала меня.

Он нервно сжал губы, а пальцы начали судорожно теребить край футболки.

— А потом?..

— Мама сказала, что бабушка Лена умерла. А это значит, что она никогда больше не придёт.

Он замолчал и изо всех сил сжал маленькие кулачки. Худенькие плечики начали подрагивать, но мальчик не заплакал, только съёжился как маленький нахохлившийся птенец.

Я крепко обняла его и долго гладила по рыже-русой головке, успокаивая детское сердечко.

Такой маленький ребёнок, и такое большое горе, с которым и взрослому-то справиться очень тяжело.

Ждан, которого перестали тискать, забеспокоился, заскулил и начал тыкаться мокрым носом в ладошки Денису.

Через некоторое время мальчик успокоился и снова запустил пальчики в тёплую собачью шерсть.

– Ты жил с мамой, да, Денис? – тихо спросила тётя Тамара и погладила мальчика по голове.

– Да, – кивнул ребёнок. Его взгляд снова потух, а спина напряглась. – Но мамин дядя... он всё время ругался. Не разрешал ничего трогать, играть, шуметь. Говорил, что я много ем.

Во мне вскипела злость.

Кем надо быть, чтобы обвинить ребёнка в том, что он его объедает?!

А Владу что, было всё равно? Если он знал, что у него есть сын, почему позволил, чтобы мать так к нему относилась? Почему не забрал?

Я перевела взгляд на Дениса. Он снова начал теребить подол футболки, комкая ткань в маленьких пальцах.

— А мама?.. — тихо спросила я.

Малыш отвёл взгляд в сторону, а потом одёрнул подол футболки и натянул его на ладони.

— Мама говорила, что дядя Стас злится, потому что я порчу им личную жизнь.

Этот тихий, еле слышный ответ больно ударил в грудь.

Я невольно зажмурилась, сдерживая ком в горле, а тётя Тамара глубоко вздохнула и ласково провела рукой по детской спинке.

– Господи, да что ж они за не́люди?.. – едва слышно прошептала она.

Пока я пыталась переварить всё, что только что услышала, Денис и Ждан вдруг резко сорвались с места и побежали играть в догонялки.

Бегают. Смеются. Словно ничего и не было.

Слава богу, что именно так работает детская психика – включает защитный механизм, который не даёт застрять в боли, вытесняя её игрой, движением, чем-то, что не даёт думать о плохом, не даёт сломаться.

Я глубоко вздохнула, но злость не проходила.

Как можно ТАК относиться к собственному ребёнку?! К любому ребёнку?! Неужели есть люди, которым тряпки, шмотки, мужики и красивая жизнь дороже счастья маленького человечка? Такого невинного и беззащитного?..

Тётя Тамара обхватила меня за плечи, прижала к себе и, укачивая как маленькую, ласково погладила по голове.

– Ничего, Машенька, ничего... – прошептала она. – Отольются кошке мышкины слёзки. Это хорошо, что она Дениску сюда привезла. Ему здесь лучше будет. Мы его теперь никому в обиду не дадим.

А я только всхлипывала и благодарно кивала головой.

Как хорошо, что у меня есть тётя Тамара, Кристинка, Аня с Егором, Ждан... А теперь ещё у меня есть Дениска.

А Волков...

Я стиснула зубы.

Сейчас мне даже видеть его не хотелось.

...Тётя Тамара ушла от нас намного позже обычного, да и то только потому, что нужно было кормить своё хозяйство.

Я предлагала ей помочь, но она сказала, что на сегодня впечатлений для мальчика достаточно, а вот завтра мы пойдём к ней в гости, и она покажет Дениске настоящего живого поросёнка.

– Но только если ты сейчас же ляжешь спать, – сказала она, улыбнувшись мальчику и поцеловав его в макушку.

– Можно я буду спать с Жданом? – восторженно блестя глазами, спросил мальчуган.

Я кивнула.

– Конечно. Он будет только рад. Правда, собакен?

Пёс радостно залаял и первым запрыгнул на кровать, а следом за ним с радостным визгом туда же запрыгнул и Дениска.

Немного повозившись кровати, Дениска обнял пса и затих.

Я поправила на мальчике одеяло, и вдруг он вцепился своими маленькими пальчиками мне в ладонь.

– А мама меня точно не заберёт? – он посмотрел на меня с такой надеждой, что у меня сердце перевернулось.

Ладошка сжалась крепче, будто он боялся услышать не тот ответ.

— Нет, солнышко, — мягко сказала я, целуя его русую макушку. — Ты теперь наш. Только наш. И никто тебя не заберёт.

В глазах ребёнка мелькнуло облегчение. Его пальцы разжались, он расслабился, повернулся на бок, снова обнял Ждана и уткнулся носом в его тёплую шерсть.

Через несколько минут два уставших рыжих ребёнка уже дрыхли без задних ног.

– Денису действительно плохо жилось с матерью, раз он о ней абсолютно не грустит и с радостью потянулся к незнакомым людям, пожалевшим его, – горестно покачала головой тётя Тамара. – Он как брошенный котёнок – кто приласкал, к тому и пошёл...

Я проводила женщину