Во мне нет ничего, кроме страха и паники.

Время ускоряется или, может быть, наоборот, замирает, оставляя меня позади, тогда как остальной мир продолжает жить.

– Вот ты где! – раздается откуда-то рядом голос, пропитанный яростью. Я поворачиваюсь, в ужасе от того, что Келлин застал меня в самый разгар панической атаки. – Нам нужно поговорить. Не могу поверить, что ты заставила меня… Кузнец?

Я, пытаясь дышать, отмахиваюсь, тем самым показывая, чтобы он ушел. Келлин полностью игнорирует этот жест, подходя ко мне сзади. Его руки мягко, но твердо обхватывают мои. Его глубокий голос грохочет:

– Я здесь. Ты в безопасности.

Не пытаюсь вырваться, но и не прислоняюсь к парню, а в шоке замираю от этого прикосновения.

– Зива, все в порядке.

Келлин стоит рядом, переживая паническую атаку вместе со мной. Мне стыдно, что он это видит, но я никак не могу утихомирить панику.

Я падаю.

Когда же это кончится?

Пожалуйста, перестань.

Дыши.

Когда атака в конце концов отступает, я не двигаюсь с места. Просто-напросто не могу пошевелиться.

Потому что, если я это сделаю, если отодвинусь, Келлин увидит, как слезы текут по моему лицу. Достаточно того, что он уже застал меня в подобном состоянии.

Может, если я начну говорить, будет не так странно, что я позволяю ему удерживать меня.

– Ты никогда не называешь меня по имени. Всегда зовешь «кузнец».

– А только что?

Он бормочет что-то вроде «слишком поздно», но я не уверена.

– Я думала, что все пропало, – говорю я. – Что военачальница нас поймала. Думала, что потеряю свою сестру, что буду рабом до конца своей жизни, с осознанием того, что привела к разрушению мира. – На мгновение мне показалось, что ты бросил нас на произвол судьбы, – продолжаю я. – Видела, как ты убегал с нашими деньгами… Но я все же знала, что это не ты. Ты выглядел не так, как обычно, и у тебя не было повода предавать нас. Но мы видели твое лицо! Если бы я только собрала все кусочки воедино…

– Люди Киморы рано или поздно догнали бы тебя, – прерывает Келлин. – Это было только вопросом времени. Они знали, где мы, и, если бы их уловка не сработала, они нашли бы способ окружить нас позже. Я мог бы уже уйти к этому времени и не смог бы спасти тебя.

Я сглатываю, и звук кажется таким же громким, как гром в тишине.

– Почему ты не воспользовалась мечом раньше, когда мы были в беде? – спрашивает Келлин.

– Не хотела, чтобы ты знал о его способностях. Я не искусная фехтовальщица, поэтому боюсь причинить боль тому, кому не хочу ее причинять. И… Я не хочу никого убивать. Это не то оружие, которое может только ранить. Никогда не хочу его использовать. Это может сделать меня слабой в твоих глазах, но…

– Нет. Нежелание убивать ни в коем случае не является недостатком, Зива. Надеюсь, тебе никогда не придется этого делать.

Он нежно гладит мои руки, от чего тепло растекается по моему телу.

Я спрашиваю:

– Почему ты пришел за нами? Ты мог бы забрать деньги. У тебя больше не было никаких обязательств. Зачем тебе спасать нас?

Он мягко поворачивает меня к себе. Я смахиваю с глаз слезы. Он замечает, но ничего не говорит.

– Потому что я обещал тебе вернуть деньги. Обещал. Должен был спасти тебя, чтобы сдержать свое слово.

Я заставляю себя посмотреть ему в глаза.

– Ты был так ошеломлен. Должно быть, ты думал, что не победишь. Так зачем же подвергать себя опасности? Если бы речь шла только о том, чтобы сдержать слово, то, догнав нас, ты бы мог бросить деньги и убежать.

Одной рукой он потирает затылок.

– Они собирались убить ученого. Мне стало его жаль.

– Верно.

Долгая пауза.

– И я видел, как они держали тебя. Они пытались забрать тебя. Так что я не думал, а действовал. Мне было все равно, сколько людей на этой поляне, потому что я их даже не замечал. Я понимал, что ты в опасности, поэтому и сражался.

Восхитительное, легкое чувство разливается по моим венам. От моего сердца оно добирается до кончиков пальцев.

Но потом исчезает, и я паникую, изо всех сил пытаясь придумать, что сказать Келлину в ответ. Уверена, что пауза тянется слишком долго. Я отступаю подальше от наемника.

– Этот меч, – говорит Келлин, – ты должна была рассказать мне о нем.

– Слишком опасно. Чем меньше людей знает о нем, тем лучше. – Я опускаю взгляд и играю пальцами, щелкая суставами и скручивая кожу. Уже тише я добавляю: – Знание о мече не помешало бы людям Киморы обнаружить, что ты нам помогаешь.

– Знаю.

– Но ты расстраиваешься не из-за этого. Дело в том, что я не доверилась тебе.

– Да.

– Я… если это что-то значит для тебя, то теперь я тебе доверяю.

Я слышу, как он вздыхает.

– Это действительно многое значит для меня.

Во время следующей паузы в разговоре я прикусываю щеку изнутри. Может, мне стоит продемонстрировать свое доверие к нему?

– Хочешь взять Клинок Тайн, пока мы едем в Галвинор? Ты единственный, кому я могу позволить владеть им.

– Я больше никогда не прикоснусь к нему, – говорит Келлин, прежде чем я успеваю добавить что-то еще. – Я чувствую себя… неправильно, когда держу его. Как будто он не предназначен для меня.

– Хорошо.

Когда наступает новая пауза, я чувствую плотное, как облако дыма, напряжение между нами. Я хочу, чтобы это прошло.

Он готов простить меня. Я готова простить его.

Но разве все это не поправимо?

– Я не могу изменить того факта, что Кимора скоро узнает о тебе, – говорю я. – Но как я могу улучшить положение дел?

Келлин однажды сказал мне нечто подобное. Интересно, заметит ли он схожесть наших слов?

Когда он не отвечает, я поднимаю глаза.

Он этого и хотел. Его взгляд встречается с моим.

– Я не хочу, чтобы от меня что-то скрывали. Больше никакой лжи, никаких секретов. Есть ли еще что-нибудь, что я должен знать?

– Ничего особенного, – говорю я.

Но потом понимаю, что это не совсем так.

– За исключением, ну…

Он поднимает бровь.

– Ну?

У меня вырывается стон отчаяния.

– Что? – спрашивает он.

– Я действительно не хочу тебе это говорить.

– Зива, больше никаких секретов. Ты сказала, что доверяешь мне.

– Дело не в том, что я тебе не доверяю. Просто я не хочу, чтобы ты знал.