Лишь одну боль человек отпустить не захотел. Ту, что испытал, когда держал в руках маленькое тщедушное тело, изломанное страшной болезнью. Боль, которая за два месяца превратила крепкого мужчину в глубокого старика. Сильнее физических страданий были страдания душевные, оттого что он оставляет сына совсем одного на свете. Эту боль человек оставил себе до конца своих дней.

В доме он встретил всех, с кем пришел сюда, – их было несколько десятков. Один из них, невысокий толстячок, опередив остальных, повел его к широкому подоконнику, где тот наконец чуточку пришел в себя.

– Когда вернешься, – толстячок облокотился на подоконник, высовываясь из окна прямо в глубокую скалистую расщелину, – прошу тебя, позвони моей жене. Господи, я так виноват перед ней… Как легко все разрушить…

Сбивчиво он начал вываливать ошеломленному человеку всю свою жизнь, начиная с развода родителей, когда был еще ребенком, и заканчивая адюльтером с молоденькой подчиненной, из-за которого рухнул его брак, причинив так много боли близким ему людям. Потом он попросил человека, чтобы тот забрал себе всю его жизнь и боль, предупредив, что только на таких условиях тот сможет вернуться обратно.

Времени оставалось очень мало, и все остальные стали наперебой рассказывать человеку о своей жизни. Он был смущен и подавлен такой откровенностью малознакомых ему людей. Они говорили ему о всех своих горестях и радостях, слабостях, подлостях и самых сокровенных моментах в их жизни. И каждый из них отдавал ему свою память и боль.

И когда их стало слишком много, человек не выдержал. Он встал на подоконник, малодушно помышляя о смерти, и, с улыбкой глядя на острые камни на дне глубокого каньона, предвкушал скорое избавление от своих мучений, но вдруг почувствовал прикосновение чьей-то теплой ладони.

– Не делай этого, мальчик! – улыбнулась пожилая женщина. – Ты сможешь. Поверь мне.

Она помогла ему спуститься на пол и, приказав остальным молчать, вывела его в бескрайнюю, гладкую как зеркало степь.

– Тебе пора возвращаться, мальчик. – Женщина погладила его по щеке. – Но ты должен забрать кое-кого. Для них еще не время.

Она подвела человека к глубокой темной яме, на дне которой копошились чьи-то смутные тени.

– Вылезайте, – приказала женщина. – Он выведет вас.

– У нас нет сил… – донеслись в ответ слабые голоса, которые показались человеку знакомыми.

– Помоги им, – сказала она ему.

Человек повиновался. Он наклонился над ямой, протянул руку, и из непроглядной черноты к нему потянулись коричневые, сморщенные от старости ладони. Одного за другим он вытащил из ямы шесть человек. Первый был вождем – это он их вел и защищал. Второй – другом, а третий стал ему вместо отца. Четвертая была девушка. Пятый – чужеземец. Шестой – воин. И все они вдруг стали старыми и обессиленными.

– Носи под сердцем звезду. И береги девушку. Они помогут, – сказала на прощанье женщина и исчезла, а люди испуганно жались к его ногам.

Раздался рокот, от которого земля затряслась до самых глубин и застонала, как раненая. Небо почернело, погрузив степь в тяжелые сумерки, и из-за горизонта потянулись полчища сильных гибких теней. Рассыпавшись по долине, они взмыли ввысь, устремившись во все стороны. Воздух загустел, и по нему прокатилась волна неодолимой силы, сметая все мелкое и пустое. Эта живая пульсирующая волна проникла человеку прямо под сердце, сдавила грудь и потащила за собой.

И тогда в багровом отблеске над землей показался огромный силуэт. Женщина в свободной развевающейся одежде простерлась над пустыней, притянула к себе человека, и тот взмолился о пощаде, так как не хотел умирать. Она и не настаивала. И не собиралась отбирать у него жизнь. Одним движением женщина смела дом вместе со всеми, кто в нем был. Из его окон, исчезающих в посмертном вихре, люди кричали на прощанье человеку, чтоб он помнил о них.

Затем громадная богиня холодно взглянула на копошащегося у ее ног человека, и через мгновение в него ударила молния, так что он задергался, как муха на веревочке, и…

Андрей Мельниченко проснулся от собственного крика в пустой походной палатке – у него начался припадок. Прибежавший на крик Егор перепугался до чертиков: его подчиненного трясло, губы покрылись пеной. Едва он притронулся к Андрею, как палатку озарила ослепительно белая вспышка и в воздухе запахло озоном.

На шум сбежались другие участники экспедиции. Вскоре врач уже осматривал бледного как смерть Андрея, у которого волосы стояли дыбом.

– Ну давай, мальчик, открывай глазки, – раздался над ухом приятный женский голос. – Где ж ты так наэлектризовался?

Мальчик? Андрей разлепил глаза: женщина-врач, в возрасте, уже пожилая, склонилась над ним.

– Что произошло?! – На пороге палатки стоял Гроха.

– Тело Андрея накопило электростатический заряд, – объяснила врач. – Из-за этого взбунтовалась нервная система и вызвала приступ. А когда Егор до него дотронулся, обоих приложило током.

– Они в порядке?

– Я – в порядке… – Андрей, пошатываясь, поднялся на ноги.

Егор молча кивнул, и начальник охраны направился к выходу.

– Быстрее приходите в себя – нам пора отправляться.

Мельниченко выбрался из палатки на свежий воздух. Сумерки окутали степь, пока он галлюцинировал, и только громадный купол источника светился, озаряя темноту багровым светом. Свет этот стал ярче: теперь он пульсировал в такт сердцебиению, оставляя в груди тревожное чувство. Расстегнув куртку, Андрей осторожно запустил руку во внутренний карман, и в ладонь ему легло что-то твердое и горячее.

Это был его артефакт. Как он попал к нему в карман, Андрей понятия не имел – он всегда держал его в рюкзаке. Тонкий кровавый рисунок в форме звезды ярко горел в темноте, вспыхивая и угасая одновременно с источником. С каждой вспышкой руку стягивало разрядом тока, а в тело проникала упругая электрическая волна. «Носи под сердцем звезду». Эта звезда и накачала его электричеством так, что он едва не отдал Богу душу. Чертыхнувшись, он убрал камень в рюкзак и сразу почувствовал себя лучше. А вскоре из-за палаток появился Волк.

– Андрюх, давай за мной. – Вид у него был странный.

В ответ на удивленный взгляд Андрея он лишь досадливо мотнул головой. За палатками их дожидался высокий худощавый мужчина в потрепанном военном скафандре.

– Добрий уэчер. Ти – Мэчний? – незнакомец говорил с чудовищным акцентом.

Мельниченко кивнул.

– Я – Барт, – тоже кивнул мужчина. – Я должен идти с вами к источнику. Гость передал, чтобы мы торопились.

Андрей с Волком изумленно переглянулись.

– Гость передал, – обратился невесть откуда взявшийся иностранец к Мельниченко, – чтобы ты держал полученный подарок при себе, если тебе дорога жизнь.

Меченый задумчиво покусывал губу, глядя на незнакомца. Но долго раздумывать не пришлось.