И с чем он теперь остался? Правильнее, с кем? Опять с Мариным?! Так…

Так не убивал он ни хрена, хотя и не помнит ничего! Вот верилось в это Борису, хоть убей. И не столько из-за прекрасных глаз его закадычной подружки – хотя и не без их участия, – но верилось, и все тут.

Что-то же он все-таки проглядел. Что-то не додумал. А Ленька, сволота такая, отказывается помогать ему. Кофий с удовольствием пьет из литровой баклахи и дел ему никаких нет. Он еще вчера мог дело на Марина в суд отправить. Он в его невиновность не верил. Мало того, считал, что тот единственный, кто мог убить с такой жестокостью свою бывшую жену. А что касается погибшей в овраге девушки…

Так экспертиза установила, что следов насильственной смерти нет. Девушка могла попросту в темноте заблудиться и на скорости в овраг тот ворваться. Там и погибла, там и машина сгорела.

Только вот машина та сгоревшая снова не нравилась Борису. Больно на поджог смахивало. Эксперты пожали плечами и не стали отрицать, но и заключения такого не дали. Пожарные тоже, в носу поковыряв, обронили со значением, что вряд ли поджог. Мол, времени много прошло, и установить точную причину трудно. Взрыва не было точно. Даже бензин в баке уцелел. А вот краска на капоте и передних дверях обгорела сильно. Скорее всего, загорелось из-за неисправности в электропроводке. А что пламя до бака не дотянуло…

Может, дождик вовремя прошел и затушил. Может, из-за утренней или вечерней росы разгореться сильно не смогло. Кто же его теперь знает, как там было дело.

А дело было очень темным и каким-то неправильным.

– Слушай, Леня, а что, если убийство Аллы заранее планировалось, а? – вдруг проговорил Борис, вдоволь налюбовавшись, как его друг высасывает из кружки последние глотки кофе, так бы и дал по затылку, чтобы не уродничал.

– Еще чего придумаешь, а? – вытаращился на него Леонид, с сожалением отставляя опустевшую кружку, фыркнул со злостью. – Заранее планировалось! Кем?

– Не знаю, – признался Борис.

Так далеко он пока не думал. Просто ляпнул первое, что пришло на ум, и все.

– Вот именно – кем?! И чего ты вообще мне нервы мотаешь, а?! Собрались состоятельные люди отпраздновать какую-то там годовщину.

– Пятнадцатилетие со дня знакомства, – подсказал Борис.

– Ну да, пятнадцатую годовщину знакомства, – тут же вспомнил Леня показания фигурантов.

– Вишь, как живет народ, а! – вдруг сощурился Борис, скроив противное недоверчивое лицо. – Годовщину знакомства даже отмечает.

– И что? На что ты намекаешь-то? Некоторые люди каждый месяц могут отмечать значимое событие. У меня один знакомый день ухода со службы каждый год отмечает. Чудно? Еще как, а он не нарадуется. Говорит, только тогда и жить начал. А ты… Не вижу ничего странного. Собрались состоятельные люди, денег много, погулять себе позволить могут. Давно дружат все. Ошибку сделали, конечно, что эту, как ее там – Аллу – позвали. Не нужна она была там. Зачем позвали? – Леонид растерянно глянул на друга. – Не узнавал у хозяев торжества?

– У хозяйки узнавал, – признался тот. – Плачет и клянется, что позвала Аллу из добрых побуждений. Что очень ей хотелось, чтобы эти двое помирились.

– Двое – это кто же? – Леонид повернулся всем корпусом к другу, загромыхав стулом так, что того и гляди ножки отвалятся.

– Это Марин и Алла. Им всем будто бы очень хотелось, чтобы у них снова была семья… будто бы.

– А позвали ее с любовником! – фыркнул недоверчиво Леонид. – Как-то не вяжется, Боря, тебе не кажется?

– Мне много чего кажется, потому и не тороплюсь дело в суд передавать, тем более что некоторые возможные подозреваемые в бегах находятся.

– Или того хуже! – Леонид пригорюнился, подпирая подбородок кулаком. – И ты тоже об этом думал? А я все себя ругал за излишнюю подозрительность.

– Я много о чем думал, очень много. До того додумался, что кажется, все принимали участие в убийстве этой шалавы. Одна девушка, которая обслуживала тем вечером, рассказывала, что вела та себя препротивно. И она же подтвердила, что ремень Марин снял в гостиной во время грязных танцев, пытался с себя и штаны снять, да его остановили.

– Вот уроды, что творят, а! – хмыкнул Леонид. – Попробовал бы я при Ленке такое вытворить, она бы меня тугим узлом завязала и вышивку по мне пустила с угла на угол.

– Но ведь без ремня тот был, так? Так. И куда потом этот ремень подевался? На шее убитой оказался. А в чьих руках побывал в этом промежутке? Веришь в то, что Марин с пьяной рожи своей по гостиной шарил в поисках собственного ремня? Зачем он ему ночью?

– Чтобы бывшую задушить, – неуверенно предположил Леня.

– Ага! Гремел, лазил за креслами, под столом, перебудил полдома, а потом поднялся по лестнице, все так же громыхая, и задушил?

– Хреновня какая-то.

– Именно! И… – Борис кивком указал куда-то в сторону окна. – И этот гад в больницу завалился, представляешь!

– Логинов?

– Он самый.

– Так Снегирев явится. Его будем жать.

– Ты уже пожал его, – фыркнул со злостью Борис и снова затеребил страницы дела. – Позволил прийти на допрос тогда, когда ему удобно. Скажите, какие мы важные…

А Снегирев и в самом деле сделался вдруг важным и высокопоставленным. И перемене той оба друга, когда тот явился к ним в кабинет для допроса, поразились. Переглянулись, едва заметно качнули головами: вот, мол, что делается-то в миру. Леонид тут же, подмигнув Борису, предложил Снегиреву кофе.

Тот недоверчиво покосился на банку с дешевым растворимым порошком, поморщился, вежливо отказался. Но на банку, торчащую на тумбочке мухомором, пару раз потом оглянулся с опаской. Будто ему яда предложили из той банки испробовать.

– Вижу, у вас жизнь налаживается? – неприятно улыбнулся ему Борис, кивая на дорогие часы.

– Так она у меня и не спотыкалась особо, – с холодком ответил Иван и быстро спрятал часы под манжетом белой сорочки.

– Что же, прямо всегда могли позволить себе носить такие дорогие часы? – недоверчиво поцокал языком Борис.

Дались ему эти часы! Но больно уж оскорбительным показался ему взгляд Снегирева в сторону их банки с растворимым кофе. Ленька вон каждые полчаса его дует, да какими дозами, и ничего. А этот рожу корчит, будто кофейными плантациями владеет в семи поколениях и цену сему напитку знает еще по всходам.

– Что? Часы? – вытаращил светлые глаза Снегирев, аккуратно поправил белокурую челку, полез в карман пиджака за очками, нацепил на нос, уставился строго на Бориса. – Вы в какой связи моими часами интересуетесь, Борис Сергеевич? Я их не украл, если вы на это намекаете. Мне их подарил мой наставник.

– Он же вас и на пост генерального порекомендовал? – проявил вдруг осведомленность Леонид, молчаливо сидевший до этого на своем рабочем месте.