Типа он – Денис – с ними успел разобраться.

Она вот лично так не считала. Потому и совершила то, чего не позволила бы никогда раньше.

Что именно? А позвонила другому мужчине и попросила его о помощи. Да, раньше она бы никогда не сделала так. Потому что это неприлично, нехорошо по отношению к мужу. Тот мужчина чужой, посторонний, и просить его о помощи почти предательство, даже если этот мужчина и работает следователем…

Борис и рад был ее звонку, и не рад.

Нет, он помочь готов! И даже о работе забудет на время, чтобы помочь именно ей. Но…

Но вот приехать за ней домой и забрать ее ему было не на чем. Его побитый тарантас вторую неделю тосковал в автосервисе. То запасных частей нужных у дилеров не оказалось, то мастер вдруг в отпуск ушел неожиданно. Неожиданным, скорее всего, был запой, а не отпуск. И Борис не роптал. Все равно пока денег не было за ремонт отдать. Ездил общественным транспортом, и ничего. Иногда Ленька его подбирал на остановке или возле дома. Все устраивало до поры до времени.

Теперь же – нет. Теперь ему вдруг попалась фигурантка совсем другого уровня. Почти недосягаемого. Так, едва дотягивался подбородком. И это сильно раздражало, если не сказать больше.

Почему он раньше никогда не задумывался об этом, а? Почему считал, что живет вполне нормально, а все остальное, что есть у других, для него лично лишнее?

– Э-эх, жизнь! – запустил он со злостью в угол джинсы, оказавшиеся с пятном на заднице.

Туда же следом полетела и футболка, которую хоть и купил в фирменном салоне, да сохранить от частых стирок не сумел: полиняла, выцвела. Надеть пришлось нелюбимые брюки от единственного костюма, белую рубашку. Глянул на себя в зеркало, счел, что выглядит как дурак и, чтобы не передумать, выскочил из квартиры.

Александра сама должна была за ним приехать к его дому. Он сядет на пассажирское сиденье и станет наблюдать за тем, как женщина везет его по городу.

А ведь он женщин за рулем не жаловал. Более того, считал распущенностью властей, что позволяют выдавать водительские удостоверения всем подряд без исключения. Нет бы тест провести у психиатра для начала. Серьезный такой тест со всякого рода подковырками и каверзными вопросами. И как только выявит тот тест истеричку или совершенно глупую курицу, так клеймо ей в паспорт – не годна во веки вечные.

А то ведь развелось их на дороге!

Сашу он не считал истеричкой или глупой курицей, конечно, нет. Но больно уж унизительным было для него сидеть подле нее на пассажирском сиденье. Нехорошо это, не по правилам.

Оттого и заходился злобой Борис, оттого и чувствовал легкую досаду после ее звонка. А тут еще нелюбимые брюки от единственного костюма и дурацкая белая рубашка…

– Привет, – буркнул он, влезая в салон ее дорогой машины.

– Привет, – произнесла она и тяжело вздохнула. – Вы уж простите, что в частном порядке тревожу вас. Но без вас никак! Владу арестовали до выяснения.

– И что с того? – вскинулся он, поняв, что ему придется пристегнуться.

В своем автомобиле он никогда не пристегивался. Да, нарушал. Да, пользовался тем, что удостоверение в кармане. Но неудобно же, а!

А тут Саша ремнем себя перетянула, и ему теперь придется, что ты будешь делать!

– Знаю я ваши выяснения, – проворчала она, трогая машину с места. – У вас Марин сидит до выяснения.

– Марин сидит не так. Марин сидит конкретно, – продолжал он злиться из-за ремня и рубашки, сейчас помнется дешевая ткань на груди и животе, на кого он похож-то станет, тьфу. И добавил едко: – Марин сидит по подозрению в убийстве своей бывшей жены.

– А почему он? Почему не кто-нибудь другой? – устало возразила Саша, сколько можно было задавать эти вопросы, надоело.

– Потому что орудием убийства явился предмет его одежды.

– Аксессуар, – поправила она и, видя его недоуменный взгляд, пояснила: – Ремень, сумочка, перчатки – все это аксессуары.

– Это так важно, как это называется, да?! – повысил он голос, поворачиваясь к ней всем корпусом. – Аксессуаром ли, предметом своей одежды или туалета, но он ее задушил! И мотивов у него предостаточно!

– Да, конечно! – иронично усмехнулась она. – Сначала он его с себя снял, забросил куда-то в гостиной. Потом в стельку пьяный спустился по лестнице, не упал, не споткнулся, не сломал себе шею. Даже не громыхнул ни разу, так осторожно и мягко шел, и это в стельку-то пьяный! Потом с пьяных глаз своих без труда нашел ремень, который запулил непонятно куда. Поднялся наверх, снова совершенно бесшумно, и задушил…

– На ремне ничьих больше отпечатков, кроме его и погибшей. Ничьих! – возразил Борис, хотя сам сомневался точно так же, как и Саша. – Причем ее чуть смазанные, а его достаточно четкие. Этому вы найдете объяснение?

– Это его ремень, и его отпечатки на нем – закономерность, – выдала Саша, совсем прямо, как и он Леньке не так давно. – Вы мне лучше вот что скажите…

– Что? – поторопил он ее, потому что Саша неожиданно замолчала.

– Почему так много трупов вокруг этой банальной на первый взгляд истории?

– То есть?

Ему снова захотелось порассуждать, пускай с ней – с посторонней, раз Ленька отказывал ему теперь в этом. И даже не столько самому порассуждать, сколько выслушать чужие суждения.

Хотя какая же она ему теперь чужая? Вон он как злится из-за нелюбимых брюк и измятой ремнем безопасности рубашки. Это же неспроста. Это он со значением злится-то.

– Вот смотрите. – Саша очень мило облизнула губы, он просто засмотрелся, хотя раньше на такие тонкости никогда внимания не обращал. – Сначала погибает Алла. Ладно, пойду у вас на поводу, так и быть, и сочту на пять минут Марина виновным. У него были причины ненавидеть Аллу. Он мог в пьяном угаре взбеситься и задушить ее. Да хотя бы просто потому, что она отказала ему в близости в ту ночь. Но Валентина!.. Но эта женщина, к которой он послал Владу!.. Они-то почему мертвы?!

– Ну…

Он и сам не знал ответа на этот вопрос.

Валентину все сочли погибшей по неосторожности. Либо у девчонки окончательно съехала крыша, и она, в очередной раз не захотев быть отвергнутой – а Сергей при чужих глазах снова отверг ее и уехал, – покончила жизнь самоубийством.

Считать ее жертвой убийства он мог только наедине с самим собой. В отделе хода этому делу не дали. Оно было возбуждено по факту самоубийства, и переквалифицировать его во что-то еще – ясно – ему не позволят.

Но вот эта другая, возле чьей квартиры попалась в лапы правосудия невеста Марина, требовала особого внимания с его стороны.

– Валентина погибла сама, – осторожно высказал он свое мнение.

– Допустим, – не стала Саша спорить.