— Доброе утро, госпожа. Простите, что заставил вас ждать. Мне сказали, у вас письмо для меня?

Эллина достала заветный сложенный вчетверо лист бумаги, но отдавать магу не спешила.

— Это очень важно, от этого зависит жизнь и смерть одного человека.

— Ваша? — прозорливые глаза ректора вновь остановились на её лице, губы тронула улыбка. — Не бойтесь, если вам есть, что сказать, говорите.

Он встал, взял её под руку и усадил у камина. Предложил выпить чашечку кофе или чая, но гоэта отказалась.

— Итак, госпожа, я весь во внимании.

Эллина не знала, с чего начать. Вся задумка вылетела из головы, и она, словно девочка, впервые посланная в аптеку за «взрослым средством», потупившись, сидела, крепко сжимая письмо.

Гоэта полагала, что ей придётся добиваться аудиенции ректора, доказывать, что её нужно выслушать, а тут всё так просто… Единственным препятствием был ученик-привратник, да ещё пришлось побеседовать с двумя скептически настроенными стражами в чёрных плащах.

— Успокойтесь, выпейте воды, — в руках мага оказался стакан, до половины наполненный прохладной жидкостью. — Мэтр Олиох сообщил мне, в каком плачевном состоянии вас встретил. Заверяю, мы все будем рады вам помочь. По мере наших скромных сил и возможностей.

Взяв себя в руки, Эллина поведала о недавних событиях, старательно избегая деталей, останавливая внимание лишь на ключевых фактах и участии в истории двух тёмных. О них она рассказала подробно, в том числе, о питомце Гланера. Потом, поколебавшись, взяв с мага слово, что тот не отберёт его, показала ректору письмо.

— Что ж, вы добыли весомую улику, если только бумага подлинная. Несомненно, ваши показания чрезвычайно ценны, и я полагаю, что вам следовало так же чистосердечно сообщить инквизитору.

— Увы, благородный сеньор, я не могу. Не стану скрывать: меня разыскивают по всем областям по обвинению в убийствах и государственной измене. А всё, что могла, я уже написала следователю. Если этого показалось ему недостаточным… Разумеется, недостаточным, — горько усмехнулась она. — Я не хочу в тюрьму, не хочу отвечать за то, чего не совершала и прошу вас помочь. Я готова пройти тест на магические способности, любые проверки… Знаю, вы человек влиятельный и разумный, вы не станете списывать вину на первого попавшегося человека. Вам поверят, а мне нет.

Эллина вздохнула и с надеждой посмотрела ему в глаза. Думает. Раз думает, то не всё потеряно. Но она играла ва-банк. Впрочем, были ли другие варианты? Ей нужен покровитель, одной ей не справиться ни с запущенным колесом правосудия, ни с Гланером и его демоном.

— Госпожа Тэр, верно?

Гоэта вздрогнула. Она не называла себя, но он знал её имя. Значит, её разыскивали и здесь…

— Успокойтесь, госпожа Тэр. Начнём с того, что я не намерен никого голословно обвинять, тем более напуганную молодую женщину, в которой нет ни капли тёмного дара. Но мне кажется разумным, если вы отдадите это письмо в руки соэра Брагоньера. Он вовсе не зверь, он не станет мучить невиновную.

— Но я для него виновна! — вскочив, выкрикнула Эллина. — С самого первого дня, с самого первого допроса. Он мне не верит, он готов поверить даже господину Ашерину, но не мне! Господин Брагоньер как охотничий пёс: почуяв добычу, он не успокоится, пока не затравит её. Да и я слишком удобная жертва: без роду, без племени, одинокая и никому не нужная. Меня легко отправить на костёр, сгноить в застенках. А признание… Даже невиновные признаются в преступлениях под пытками.

— Я знаю господина Брагоньера, он вовсе не таков, каким рисует ваше воображение. В вас просто говорят страх и общее нервное напряжение последних недель, не более. Повторяю, разумнее будет, если вы сами сдадитесь властям. Вреда вам не причинят, а жизнь спасут. И не только вашу. Каждая минута промедления может оказаться фатальной для Тордехеша. На кону судьба целого королевства, и все мы должны приложить максимум усилий для его спасения.

— Значит, вы мне не поможете? — гоэта убрала письмо и направилась к двери. — Что ж, в таком случае, не смею вас задерживать. Надеюсь, я не оторвала вас от важных дел.

— Напротив, я окажу вас всю возможную помощь. В частности, немедленно сообщу соэру, что вы нашлись. Поговорите с ним, госпожа Тэр! Если хотите, я буду присутствовать во время беседы. Инквизитор не безумный палач, вам нечего бояться. Даже если вы окажетесь невольной соучастницей этих прискорбных событий, он будет милосерден и справедлив.

Досадуя на свою глупость, на свои иллюзии и напрасные надежды, Эллина вежливо попрощалась. Что ж, видимо, придётся бежать в другую страну, как-то пересылать письмо в столицу. Только вот как и кому? Через Анабель нельзя — и так у неё наверняка неприятности из-за подруги.

— Госпожа Тэр, вы поступаете безрассудно, — ректор мановением руки затворил перед ней дверь. — Не уезжайте так поспешно. Вы обессилены…

— Лучше быть больной и на свободе, чем здоровой и за решёткой, — возразила гоэта. — Благодарю за то, что выслушали.

Маг осуждающе посмотрел на неё, покачал головой и вернулся за стол.

Эллина с облегчением вздохнула: он не собирался насильно удерживать её. Хоть в этом она не ошиблась.

Беспрепятственно покинув сначала кабинет, а затем приёмную, гоэта направилась к лестнице. И тут же бегом бросилась назад, ища и не находя места, чтобы скрыться.

— Рад видеть вас живой, госпожа Тэр. Признаться, вы доставили мне немало хлопот, — господин Брагоньер спокойно наблюдал за бесплодными попытками Эллины сбежать. — А теперь возьмите себя в руки и не устраивайте истерик. Вы едете со мной.

По взмаху руки из-за его спины вышли двое солдат, взяли вырывающуюся испуганную гоэту под руки и повели к лестнице.

Соэр задержался возле кабинета ректора, чтобы переброситься с ним парой слов о задержанной: что говорила, как вела себя. И поблагодарил за содействие.

— Передайте мою особую благодарность мэтру Олиоху, — уходя, добавил он.

Эллина в тех же домашних тапочках, в которых ходила к ректору, сидела на брусчатке двора, плотно сжав губы. Не только от досады и злости, но и от болезненных ощущений в ногах. Длительная нагрузка не прошла для стоп даром, особенно бег по коридорам. Гоэте казалось, будто кожа там, как и пугал мэтр Олиох, сходит струпьями.

— Это ещё что такое? — видимо, господин Брагоньер не оценил открывшейся его взору картины. — Кто усадил её на камни?

Солдаты переглянулись, но промолчали. Один из них толкнул Эллину, призывая встать, но та даже не пошевелилась.

— Я сама села, потому что не могу долго стоять. Но какая вам разница, в камере всё равно холодно и сыро.

— Госпожа Тэр, ведите себя пристойно. Или прикажите послать во врачебный корпус за успокоительным?

— Благодарю, можете не утруждать себя.