Помощник вдруг переменился в лице. Покопавшись в столе, он извлёк на белый свет небольшое зеркальце и принялся разглядывать родинку на своей шее. Несколько лихорадочных движений головой в итоге помогли найти удобный ракурс. Исследование, судя по сошедшей на лицо бледности, не принесло успокаивающих результатов. Отложив диагностический инструмент в сторону, помощник прокурора спешно заявил, что моё дело закрыто и инцидент, так сказать, полностью исчерпан. Затем наступила скоротечная церемония благодарностей и прощания. Благодарности несли, естественно, весьма расплывчатую суть, зато прощание явило верх откровенности. Последнее, что я увидела в проёме закрывающейся двери, это пальцы на шее хозяина кабинета. Видимо он, оставшись один, решил более досконально провести исследование, дабы убедиться в актуальности посещения онколога.

Уже покинув здание прокуратуры, я совершенно случайно столкнулась лицом к лицу с Листиковым. От неожиданности мне в голову не пришло ничего лучше, чем банально поздороваться. Вместо ответа на ходу, без какого-либо замедления шага, последовало злобное «Что, сука, радуешься? Радуйся, радуйся …».

Войдя в некоторый ступор от услышанного, я автоматически проводила его взглядом до дверей прокуратуры. Лучи светила били прямо в глаза аккурат от здания. Из-за временного ослепления мне показалось, что Фёдор по мере продвижения покрывается коричневыми струпьями, а его одежда превращается в ветхие бинты. Тень здания дополнила иллюзию, превратив ещё вчера всемогущего главу ГСНН в мумию, за которой захлопнулась дверь гробницы. Или саркофага: не знаю, какую ещё применить аллегорию, связанную лишь именно с конкретным индивидом, дабы не наслать на себя гнев всех правоохранительных структур.

Шутки шутками, а при желании они могут сделать мумию из любого, и я здесь далеко не исключение.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Жизнь быстро вошла в прежнюю колею. По месту службы я всё же заработала формальное наказание на основании письма, составленного и отправленного Зудовым на имя главного врача. Не знаю, какие там у них в ГСНН правила, или это была инициатива неудовлетворённого Листикова, или звон в неуёмной башке Зудова, бог им свидетель, но бумага оказалась внушительной по содержанию и должна была как минимум скомпрометировать меня в глазах руководства. Причём основательно. Главный врач, однако, даже читать её не стал, а сразу влепил выговор. Через месяц он сам его и снял. Не только с меня, а со всего персонала больницы, типа по амнистии в честь юбилея. На самом деле он во время своего руководства так увлёкся выговорами, что один оскорбившийся сотрудник ударился в судебные тяжбы, да и выиграл дело. В итоге, чтобы не создавать прецедент, главный решил начать с чистого листа. Хитрозадые они, все эти современные главные врачи.

А ГСНН вскоре действительно расформировали. На масштабы так называемой ихней деятельности уже трудно было не обращать внимания. В год по надуманным уголовным делам производилось до нескольких десятков тысяч посадок в тюрьмы, а в 2011 году аж семьдесят восемь тысяч человек отправились за решётку непонятно за что. При этом в России по сравнению с Европой онкобольные получают наркотики в сотни раз меньше, что не укладывается ни в какие этические рамки. Эти масштабные проблемы, а так же свои наболевшие моральные мелочи, связанные с пережитым, я попыталась поднять в разговоре с Петровцевым, когда донесла деньги за услуги.

Он тут же начал свою старую песню о своеобразности огромной системы правопорядка, и о пускай маленькой, но всё же победе над этой системой. Сойдясь на том, что иногда, даже если невиновен, лучше избегать непредсказуемого суда, мы расстались. Про то, как удалось уладить дела на уровне прокурора, Петровцев даже не заикнулся.

Как-то разминулись с Листиковым. Тимохина, та бы зашлась в экстазе от одного вида лампасов. Прошёл весь из себя, в новенькой форме спасателя. Может для кого и красиво, а для меня всё одно сухопарый лось при кокарде, путь и в должности. На деле оказалось, что сидит за телефоном, принимает сообщения о происшествиях. Как в поговорке, куда бы не устроился, всё равно работать не буду. Кто-то рассказал, что мечтает съездить в Таиланд. Наверное, на шоу трансвеститов. Я даже представила его участником этого шоу, в образе прима-балерины.

Раз уж упомянула Тимохину, так вот, она сейчас пристроилась в ГБДДД, жезлом машет. Пару раз видела её мельком. Все та же недовольная физиономия, взгляд стервы в рамках самообладания, на погонах по-прежнему катастрофически мало звёзд. Не вызвала у меня никаких эмоций даже из тех, кои могла бы.

Кстати, о ГБДД. Мотоцикл, утопленный мною после концерта Дип Пёрпла, нашёлся – какой-то деревенский рыбак зацепил его тройником. Говорят, подумал, что здоровая щука попалась и, в азарте, выволок его на берег. Даже спиннинг не сломал. Ну, естественно, высушил, прочистил и стал ездить, пока инспектору на глаза не попался. По дошедшим до меня слухам, обвинён в угоне. И так бывает.

С Зудовым, поскольку живёт где-то рядом, иногда пересекаемся. Улыбчив, по-дружески приветлив. Я-то знаю, чего такая приветливость стоит. Тоже в полицию после роспуска не попал. Сейчас работает то ли завхозом, то ли посыльным. На голове всё тот же ёжик. Иди бобрик. Боброёж. Говорят, дом строит. Пристрастился к подлёдному лову. И правильно, лучше рыбу ловить, чем пьянствовать. Хотя зимняя рыбалка без пьянки где-то казуистика.

Вот вроде и всё. Да! Тут как-то праздник какой-то в управлении МВД отмечался. Меня, как бывшую активистку музыкального кружка, позвали поучаствовать в поздравлениях. В составе самодеятельности. Я поначалу отказывалась, но узнав, что в числе приглашённых будет Прикладова, согласилась. Интуитивно ощутила возможность утоления жажды мести. Без ногтей и выдранных волос, конечно. Всё на высококультурном уровне. Поскольку мне поручили исполнить вокальный номер, я под шумок решила сама сочинить обидную песенку. Покорпеть пришлось аж три вечера, но текст получился аккурат в точку: кроме Прикладовой никто и не догадается, над кем пойдёт стёб. С мелодией проблем не возникло. На ум сразу пришла зажигалка Вороваек «Не воровка, не шалава». Если голос не подведёт, публика должна завестись от беспроигрышного шансона.

И вот настал момент возмездия. Катерина сидела аккурат в центре зала, обозреваемая, будто на ладони. Когда я вышла на сцену, нехорошее предчувствие сверкнуло в её глазах. По крайней мере, так показалось. Меня, конечно, обуяло волнение, но отступать было поздно. Далее пошёл минус и когда наступил нужный такт, я запела.

Уже на втором куплете зал принялся прихлопывать. Поначалу эмоциям предались передние ряды, но скоро подключились остальные. Особенно усердствовала мужская часть, являющаяся преобладающей. Рассуждать по поводу того, что частичной причиной тому явилось, очередная тавтология. Хотя женщины из МВД по большей части