– Предложу, – соглашаюсь я. – Но не факт, что она согласится. О таких вещах нелегко говорить.

– Но, если вечно о них молчать, они никуда не денутся. Так и будут мучить. Почему бы не поговорить откровенно с человеком, который поймёт и не станет осуждать?

– Осуждать?

– Угу. Зачастую именно на жертв перекладывается чуть ли не вся ответственность за то, как с ними обращаются. «Сама виновата» и прочее, – морщится Яся. – Жёнам таких мужчин, как этот Багримов, приходится очень тяжело. А что уж говорить о детях… – добавляет она и тянется обнять Гошку, как будто одно прикосновение к нему дарит ей успокоение, и я понимаю, что так оно и есть. Мать и сын – крепкая сплочённая команда, выстоявшая перед всеми трудностями жизни за те пять лет, что эти двое жили совсем одни. Примут ли они в эту команду меня?..

***

Арслан навещает нас так часто, что я уже начинаю к этому привыкать. И Гошка тоже. Но сын ещё не до конца свыкся с тем, что у него теперь есть папа. На всё нужно время. И мне оно тоже нужно.

Мне страшно снова открыть этому мужчине своё сердце. Снова довериться. Это совсем не так просто. Вот смотрю на него – и вижу того Арслана Булатова, в которого влюбилась впервые, девчонкой-студенткой. А затем снова вспоминается пустота и холод вокзала, на котором я ждала, что он придёт за мной, не позволит уехать в одиночестве. Беременная, разбитая горем, недавно похоронившая единственного родного человека. Но отец моего ребёнка так и не пришёл.

А не объявись я перед ним на приёме в честь юбилея холдинга, Булатов сейчас вовсю готовился бы к свадьбе с другой. И ему, и той девушке – Эльвире – пришлось бы смириться с их семейной жизнью без любви, по расчёту. Не они первые, не они последние. Со временем эти двое могли бы даже привязаться друг к другу, ведь, если верить классикам, привычка – замена счастью. А мой Гошка так никогда бы и не узнал своего отца.

Простить и принять далеко не так просто, и дело тут не столько в гордости, сколько в страхе перед будущим. Туманным, полным пугающей неизвестности. Спасут ли нашего сына? Или ему будет суждено разделить судьбу тех, кто не смог вылечиться от этого страшного недуга? Ведь найти совместимого донора – это только полдела. Чужой костный мозг может не прижиться, организм реципиента будет отторгать его. Таких случаев тоже хватает, если донор – не брат-близнец, к примеру.

Спустя некоторое время Арслан уходит, а на следующий день чуть ли не с самого утра они появляются все вместе – Булатов, его отец и Дамир. Приносят кучу подарков, хотя уж Арслану-то известно, что у нас с Гошкой всё есть. Сын смотрит на гостей недоверчиво. Его можно понять – то ни одного родственника мужского пола, то сразу трое, включая отца! Выхожу из палаты, чтобы не мешать им знакомиться поближе, и снова вижу ту женщину – Маргариту. Она, не замечая моего появления, плачет возле окна. Её плечи вздрагивают, до меня доносятся громкие всхлипывания, и я замираю на месте, не зная, что делать – подойти к ней или наоборот скрыться, чтобы не обнаружить своего присутствия.

У её дочери Сони ситуация обстоит хуже, чем у Гошки. Если его операция ещё может подождать, то этой девочке пересадку костного мозга нужно сделать как можно скорее. А донор ещё не найден. И муж Маргариты их предал. У меня это просто в голове не укладывается – как так можно?..

Не успеваю ни приблизиться к ней, ни уйти, как Маргарита сама оборачивается ко мне. Близоруко щурит глаза, затем узнаёт меня и подходит. Вытирает лицо бумажным платком и спрашивает:

– Арслан Булатов – ваш супруг?

– Не совсем, – смущаюсь я, удивляясь, с чего бы такой вопрос.

– Передайте ему, пожалуйста, мою огромную искреннюю благодарность! Или я сама к нему подойду, можно? У меня просто слов не находится, я и плачу сейчас от радости, поверить не могу…

– О чём вы говорите? – не понимаю я.

– Я только что узнала – он оплатил поиск донора для Сони в международном регистре! – выпаливает она, и на её губах появляется счастливая улыбка. – Ума не приложу, откуда ему вообще о нас известно! Или… это вы его попросили?..

– Нет! – изумлённо качаю головой. – Ни о чём таком я его не просила! Только рассказала, и всё… Но я рада, что он… – теперь я не нахожу слов, слишком уж это всё неожиданно. Не ожидала от Арслана настолько благородного поступка. Да, больных и нуждающихся в этом мире немало, и один человек, увы, не может помочь абсолютно всем. Но благодаря Булатову для одной маленькой девочки что-то изменилось – она получила свой шанс на спасение. Шанс на жизнь. Пусть вероятность найти своего генетического близнеца невелика, нельзя отказываться даже от малейшей возможности, слишком многое стоит на кону.

Делаю шаг вперёд и обнимаю Маргариту за плечи. Пусть мы почти не знаем друг друга, нас объединяет общее горе. И мне от всей души хочется, чтобы и мой Гошка, и её Соня выросли и повзрослели, открыли для себя весь этот огромный мир здоровыми и счастливыми.

А через некоторое время, когда Маргарита уходит обратно к дочке, передо мной появляется Тахир Булатов. За те пять лет, что мы не виделись, он изменился. Благородной седины в волосах и морщин на его лице стало заметно больше – возраст берёт своё.

– Спасибо тебе за моего внука, дочка! – говорит он, склоняя передо мной голову. Так внезапно, что я даже теряюсь от этого его порыва. – Уж не знаю, что у вас там решится с Арсланом, примешь ты его снова или нет, а на меня всегда можешь рассчитывать! И прости… Прости меня за Далию! – добавляет Булатов, морщась, точно от физической боли. – Если бы я знал, что она тогда натворила и почему… Если бы я только знал…

Горло сводит спазмом. Чувствую, что, если заговорю сейчас, то не выдержу и заплачу. Поэтому я просто беру Тахира за руку и пожимаю её, давая понять, что услышала его и благодарна за то, что он пришёл к нам практически сразу, как узнал о Гошке и его диагнозе.

Это действительно много для меня значит.

Эльвира

Когда просыпаюсь, Дамира уже нет. Похоже, он ушёл, пока я спала. Помню, что мы ели пиццу, вернее, целых две, как он и пообещал заказать, запивали их чаем, а после меня начало неудержимо клонить в сон. Со мной так нередко бывает после нервного перенапряжения – как будто организму необходимо побыть в покое, чтобы перезагрузиться, как операционной системе компьютера. Зато сейчас мне действительно легче, и уже не так тяжело вспоминать перекошенное гневом лицо отца, который выгнал меня из дома.

Я не всё рассказала Булатову. О том, что очередной скандал начался с фотографии, он и сам догадался, а вот об отношении моего отца к Сюзанне я умолчала, Дамиру об этом знать абсолютно ни к чему. Какая бы она ни была, эта женщина его мать, и он наверняка привязан к ней.

Не помню, чтобы я укрывалась пледом, но сейчас он на мне. Чувствую себя выспавшейся и согретой. Проверяю телефон и нахожу сообщение от младшего Булатова: «Пришлось уйти, дела. Обустраивайся и будь как дома. Насчёт работы удочку закинул».