Мы остановили лошадей.

– Чего там? – возмутился Громбакх.

Дочь наместника настороженно склонилась. Протянула руку.

– Не надо, – предостерег появившийся рядом Тенуин.

Следопыт теперь вместе с нами рассматривал брусчатку. Ее покрывал тонкий слой черного стекла. Оглядевшись и пройдясь вместе с фаитами, я увидел, что он покрывает и землю за обочиной.

– Что это? – спросил подошедший Теор.

Ему никто не ответил.

Весь наш отряд, состоявший из пяти человек и одиннадцати фаитов, собрался у лошадей. Каждый хотел сам рассмотреть стекло. Громбакх, несмотря на возражение Тенуина, успел потыкать брусчатку доской, затем бросил на нее камень. Глухой удар – и камень откатился в сторону.

– А если так?

Охотник достал топор. Взмахнув им одной рукой, подхватил второй и обрушил обухом на стекло.

Стекло глухо бухнуло в ответ. Топор отпружинил. Громбакх едва увернулся: топорище вырвалось из рук, и лезвие мелькнуло перед ним. Топор, перекрутившись, полетел назад и упал в двух шагах от перепуганного фаита.

– Мудрое решение, – прошептал Теор. – Увидел непонятное – руби.

Охотник что-то прохрипел в ответ, сплюнул и поднял топор. При этом потрепал фаита по плечу, чем, однако, напугал того еще больше.

На стекле от удара не осталось ни единой царапины.

– Какая была бы нелепая смерть, – продолжал Теор, – после стольких битв пасть от рук лежачего стекла.

На этот раз Громбакх промолчал.

– До Подземелья далеко? – спросил Тенуин.

– Нет, – ответил Шверк.

– Уже совсем близко, – поддакнул Швик.

Следопыт посмотрел на Миалинту. Дочь наместника кивнула:

– Скоро будет указатель. Развилка. Налево – к Алаонским пастбищам. Направо – к селу Реилнаг. Прямо – Подземелье Искарута.

– Я так понимаю, раньше тут стекла не было? – спросил Теор.

– Не было! – отозвался Шверк.

– Ничего подобного не было!

– Если это вообще стекло, – заметил один из фаитов.

– Думаю, нам лучше вернуться. – Теор шагнул в сторону телеги, но задержался – купол покрывал только лошадь и собравшихся поблизости людей.

– Что, трухня поджалась? – хохотнул Громбакх. – Держи портки, сейчас опилки посыпятся.

– Искать обход – опасно, – невозмутимо ответил Теор. – Идти по черноте – опасно. Мы еще не встали на это стекло, а оно уже попыталось коварно убить одного из нас. Мне бы не хотелось вас потерять. Быть может, мой любезный друг забыл, что я нанял…

– Оботрись своей любезностью! – Громбакх с раздражением качнул топором.

И тут Миалинта сделала первый шаг.

– Подожди! – крикнул я, но было поздно.

Все замолчали.

Еще два шага. Дочь наместника приблизилась к стенке купола:

– Идем пешком. Держимся вместе. Лошадей ведем в поводу. Мы уже близко.

Все переглянулись. Никто не торопился последовать за девушкой. Громбакх и Теор посмотрели на Тенуина, но следопыт молчал.

– Ну же! – В нетерпении Миалинта сдавила кулаки.

– Идем, – кивнул я.

– Командует, как на кухне, – проворчал охотник.

Все неспешно пошли за дочерью наместника.

Она шла первой. Спорить за ее место никто не собирался.

Сгустки пропали, но туман остался неизменным. По-прежнему просматривался на два локтя, а потом креп непроницаемой стеной. В этот зазор, как и прежде, заглядывала лечавка. Чернота под лапами, кажется, не беспокоила ее. Однако пес был уже не таким шумным и подвижным. Сосредоточенно, в ожидании чего-то, бежал недалеко от меня.

Черное стекло тонким слоем облегало брусчатку, все углубления и выщерблены в дороге. Точно так оно покрывало и землю с ее травой и цветами – они торчали острыми стеклянными фигурками. Идти за обочиной я бы здесь не решился.

– Любопытно… – протянула Миалинта.

– Что? – Я шел рядом с ней.

– Тропинки. Здесь их никогда не было.

От дороги в самом деле отходили гладкие, словно зеркало или натянутое полотно, тропки черного стекла. Ни единой морщинки, ни одного углубления.

– Что там? – спросил я.

– Посмотрим. – Миалинта пожала плечами.

Фаиты, сопровождавшие нас, вздохнули. Поняли, что им, в отличие от других, придется рисковать.

– Можно просто идти вперед, – вмешался Тенуин.

– Наш следопыт прав, – согласился Теор. – Ни к чему все эти прогулки.

– Я должна, – прошептала Миалинта и, ничего не поясняя, смело зашагала по одной из тропок. – Я ненадолго. Ждите здесь.

– Не надо. – Девушка-фаит, стоявшая за моей спиной, была явно напугана происходящим.

– Прости. – Я пожал плечами. – Ты можешь подождать тут.

– Нет, я с вами…

Мы с дочерью наместника в сопровождении четырех двойников заторопились по гладкой тропинке. Ослабевший купол остался позади.

– Чего ты ищешь? – спросил я.

– Ничего. Просто хочу понять.

– Что?

Миалинта не ответила.

Стекло под ногами было гладким, но не скользким. Наоборот, чем дальше мы отходили от дороги, тем более липкой становилась его поверхность. Каждый новый шаг был труднее предыдущего.

– Нужно возвращаться, – нахмурился я.

– Сейчас, сейчас…

– Да что же это… – устав отрывать от стекла подошвы матерчатых бегунцов, всхлипнула девушка-фаит.

– Потерпи, скоро вернемся, – неловко пробормотал я.

Хотел вновь отозвать Миалинту назад, к дороге, но она и без моих слов остановилась. Тропинка привела к небольшой черной площадке.

Сделав еще несколько шагов, мы увидели колодец, сложенный из крупных черных камней. Он стоял в самой середине круглой площадки и выглядел давно заброшенным. Над ним не было ни журавля, ни сруба, ни ворота с цепью.

Миалинта не решилась приблизиться к колодцу. Обошла его стороной. Я последовал за ней. На противоположном краю площадки начиналась новая тропа. Такая же гладкая, черная, однако узкая – по ней едва смог бы пройти один человек. По краю тропы, слева и справа, стояли невысокие столбики с округлыми набалдашниками.

– Трещотки, – прошептала Миалинта.

– Что это?

– Такие ставят в снегах, на пути к Дол-Гизиру – самому северному из наших городов. Они предупреждают о приближении «осколочного воя». Но зачем они тут?..

Подойдя к одной из трещоток, я увидел, что черный камень под ней припорошен серым, едва приметным снегом. Но, присмотревшись, понял, что на самом деле это пепел.