Охотник давился нервным смехом. Некоторые фаиты смотрели на него с осуждением, но остальные улыбались – были рады отвлечься от страха.

Миалинта шла в отрешении. Даже не пыталась идти впереди всех. О чем-то думала и на вопросы отвечала рассеянно, невпопад. Оживилась, лишь когда дорога привела к плетеной изгороди. За ней начиналось заросшее таволгой поле и виднелись остатки старой и давно разрушенной каменной стены. Запахло дымом.

– Подземелье Искарута! – радостно объявил Шверк.

– Наконец! – отозвался Швик.

Сразу за изгородью туман оборвался. Мы вышли в гигантский, поднятый до самых облаков колодец ясности. Будто оказались в основании колонны, подпирающей небо. Здесь, как и в Багульдине, закругленные стенки тумана были гладкими и только бугрились, вскипали по кромке вверху.

Впереди темнел провал – вход в Подземелье. К нему вела широкая мощеная дорога, по краям которой стояли пустовавшие сейчас деревянные лавки. Поле щетинилось узкими навершиями саманных труб. Они прерывисто выдыхали густые перья дыма. Перья сливались в разрозненные черные потоки и высокой дугой уходили в стену мглы, втягивались в нее гибкими щупальцами.

– Главное, не заглядывай в бездну. Говорят, в таких местах она манит, – с искусственной таинственностью прошептал Громбакх, когда мы остановились перед большой деревянной табличкой «Подземелье Искарута». Не зная, как еще напугать меня, он хрипло протянул: – Без… дна…

Прозвучало это глупо, но охотник, довольный своей шуткой, рассмеялся и хлопнул меня ладонью по плечу.

Я хмуро кивнул в ответ, а сам посмотрел назад – в опасении увидеть очередных преследователей. Орин мог послать за нами и другие отряды. В тумане никакого свечения не было. Оставалось идти вперед, точнее – вниз.

Мы неторопливо шли по тоннелю. Миалинта утверждала, что здесь нам опасаться нечего, но и Теор, и Громбакх внимательно вглядывались в темноту. Тенуин же вовсе затянул капюшон и теперь смотрел через бикуляры. Сейчас, когда мы остались без фаитов, можно было только порадоваться, что под землю туман не проникает. Двойников пришлось оставить в Подземелье Искарута. Мы обещали вернуться за ними при первой возможности, объяснили, что взять их с собой не можем, и оставили на попечение хозяина таверны – заведения грязного, бедного, как и все заведения Искарута, но защищенного от чужих взглядов.

Стены и потолок тоннеля были укреплены каменными стяжками. Здесь оказалось достаточно просторно, чтобы сразу человек десять могли идти в ряд и при этом не задевать друг друга локтями. Пол покрывали каменные плиты. Две широкие колеи были истесаны по кромке – по ним уже несколько веков пускали деревянные тяги, на которых из города к провалу вывозили мусор и прочие отходы. По левой стене встречались почерневшие деревянные двери. Крохотные оконца в них были крепко забраны стальными прутьями. За ними скрывался сточный тоннель, на каменные ложбины которого выводила канализация Багульдина.

На балках были закреплены давно потемневшие латунные стойки для факелов и крюки для светильников. Сейчас они пустовали. С тех пор как город окружила мгла, тоннелем почти перестали пользоваться. Только сточные ложбины продолжали шуметь за перестенком.

Мы шли молча. Каждый держал свой факел, купленный в хозяйнике Подземелья. Пропитанные дешевой огневой солью, они горели слабо, дрожащим голубоватым пламенем. Громбакх изредка подшучивал над Теором, но даже сам не смеялся над своими шутками. После моего разговора с Мурдвином всем явно стало не по себе. Каждому было о чем подумать. А я только жалел, что Миалинта не рассказала мне заранее, кто такой Мурдвин на самом деле. Я бы задал ему совсем другие вопросы. Но, возможно, именно этого опасалась дочь наместника и была по-своему права.

В правой стене тоже встречались двери. В отличие от дверей слева, они были укреплены медными пластинами и открывались только изнутри – снаружи не было ни ручек, ни замочных скважин. В их мутных хрусталиновых окошках с нашим приближением неизменно появлялись лица людей. Кто-то следил за нами. Должно быть, там жили смотрители тоннеля.

Вздохнув, я опять бросил взгляд назад. Мы прошли не больше двух верст. Еще можно было вернуться. Опять спуститься вниз. Добраться до трухлявой двери. Зайти в сырую землянку и вновь поговорить с Мурдвином. Но я знал, что не сделаю этого. Последние слова старика удерживали меня. Нужно было скорее возвращаться в город.

Еще в «Хозяйнике Анаэллы» перед выходом в туман я успел расспросить близнецов-портных о Подземелье Искарута. Узнал, что это – село, построенное в стенах древнего провала. Таких отвесных провалов в Землях Эрхегорда насчитывалось тридцать два. Друг от друга они отличались только шириной: от самого широкого на Юге, окружность которого превышала две версты, до самого узкого в полверсты на Западе.

Эти провалы чаще называли на ворватоильский манер – «калургер»[21]. О том, куда они ведут и где заканчиваются, никто не знал. В них скатывали валуны, но ни всплеска, ни грохота не слышали. Немыслимая глубина говорила о природном происхождении, но стены всех калургеров, насколько удавалось спуститься исследователям, были почти гладкими. Да и сами отверстия в земле были в виде ровного круга. Их будто нарочно вырыли, и задолго до прихода ворватоильских переселенцев.

Провал возле Багульдина назвали по имени мятежного наместника, который в Темную эпоху поддержал княжество Айнур, за что и поплатился жизнью – тройственный суд приговорил его к смерти без дополнительных разбирательств. Искарута сбросили в калургер вместе со всеми членами семьи, включая новорожденного сына. Годы спустя до Багульдина дошли слухи, будто тела наместника, его жены и младенца нашли вмерзшими в ледяную скалу Кумаранских гор, всего в сотне верст от Таильской пещеры. Правда это или нет, никто не знал.

Первый калургер был обнаружен еще Энионом Прародителем, дедом Эрхегорда Великого, в годы, когда он шел по следу Предшественников – в надежде найти руины их городов. С тех пор, вплоть до правления Наилтиндора Тихого, провалы прикрывали деревянными конусами, а подходы к ним скрывали от простых людей. Книжники опасались, что на дне калургера спят древние существа – калурги, – рожденные бесчисленные века назад и настолько сильные, что смогли самостоятельно вырыть для себя такие норы. Поговаривали, что именно калурги разграбили и вытоптали поселения Предшественников, что таким гигантским хищникам не страшна сила лигуров. Деревянный колпак был придуман, конечно, не как преграда для обитателей глубин, а как защита от людей – их интерес мог пробудить калургов, если они в самом деле существовали.