– Чуть… помедленнее. – Я все еще злюсь на Берта, но то, как он с опаской посматривает на свой браслет, вызывает невольную улыбку, поэтому, смягчившись, я добавляю: – Обещаю дослушать до конца.

Сделав глоток воды из моего стакана, Берт опускает взгляд.

– Ты права, от схемы «человек – человек» ведь отказались после того, как компьютерное моделирование показало, что мозг младенца не выдержит передачу сознания в полном объеме… Но я-то уже не был младенцем! Мне было девять лет – а это совершенно другой объем мозга и другая пропускная способность. Компьютерное моделирование подтвердило мое предположение: для меня прямая передача данных не представляла опасности.

Откидываясь на стуле, Берт поднимает указательный палец вверх.

– Наконец самый важный вопрос, – проговаривает он, выделяя каждое слово. – Из-за чего же у Рица возникла зависимость от Пата? Tabula rasa, – говорит он, выдержав небольшую паузу, – причина кроется именно в этом. Рицу было навязано клише, уже адаптированное восприятием Пата, и Риц даже не смог понять, что это принадлежит не ему, ведь во время Ускорения он не был способен отделить свое сознание от сознания Пата. А у нас с Гектором все было наоборот: в процессе Ускорения я четко осознавал себя и понимал, что принадлежит мне, а что – ему; понимал, где заканчиваюсь я, Берт, и где начинается Гектор. Понимал я и то, что проживаю чужую жизнь, это было как… как… – Берт умолкает, опуская мечущийся взгляд вниз. – Как запись в рендере! – внезапно восклицает он, вскидывая подбородок. – Как те записи, что тебе приносили наши ребята с тренировок! Когда ты смотрела в рендере записи от первого лица – несмотря на их достоверность, ты ведь продолжала помнить, где находишься на самом деле, верно?

«Чаще всего я предпочитала забыть об этом», – проскакивает у меня в голове, но я все равно киваю, соглашаясь со словами Берта.

– Я клянусь тебе, Арника, – проникновенно говорит Берт, – в моем Ускорении не было и десятой доли той опасности, которую ты уже успела вообразить.

– Время, – одергивает его Пат, взглянув на свой браслет.

– Но… Арника ведь сказала… – повернувшись к нему, растерянно начинает Берт.

– Да я не об этом, – обрывает его Пат и, закатив глаза, поясняет: – До обеда осталось пять минут. Будет подозрительно, если мы и в столовой не появимся.

– Впрочем… Я ведь уже закончил, – говорит Берт, поднимаясь из-за стола. – Арника… – он обращает ко мне взгляд, полный надежды, – ты ведь больше не будешь злиться на меня, правда?

О нет. Умоляющий взгляд. Берт пустил в ход запрещенный прием.

– Правда-правда, – со вздохом отвечаю я ему. Что еще тут скажешь, когда на тебя смотрят эти блестящие глазищи? И вот как теперь на него злиться? Готова поспорить, навык умоляющего взгляда Берт приобрел еще до того, как научился говорить, и именно так ему сходили с рук все его проделки.

– Я уже говорил, что страшно скучал по тебе? – поглядывая на меня, интересуется Берт, когда мы уже подходим к столовой. Пат немного отстал от нас: хочет прийти позже, перестраховывается… Впрочем, если знать, какие секреты ему приходится хранить, это даже не кажется странным.

– Я скучала по тебе гораздо больше, – отзываюсь я, переступая порог столовой. Уверившись, что я и вправду перестала сердиться, Берт позволяет себе усмешку.

– А вот и нет, – нараспев произносит он. – Я ведь скучал по тебе годами… целых тринадцать лет! Впрочем… – он заговорщически улыбается, – несколько раз ты все же появлялась в воспоминаниях Гектора.

– Погоди. – Я останавливаю Берта. – Ничего не путаешь? Я познакомилась с Гектором, когда он уже был командором.

– Это не значит, что прежде вы ни разу не встречались.

Загадочно проулыбавшись целую минуту, Берт все же рассказывает, что, когда близнецы круглосуточно работали над программой Большого зала, Виктор немного переусердствовал и на несколько дней слег с нервным истощением, поэтому Гектору и Нестору пришлось поделить его смену между собой. То время, в которое я бегала в Просвете, приходилось на смену Гектора.

– У Гектора была привычка в свободную минутку добежать через Просвет до столовой и утащить оттуда пару энергетических батончиков. – Берт изо всех сил пытается подавить смех. – А еще по ночам он предпочитал работать в пижаме, которую ему как-то в шутку подарила Валентина, – веселенькая такая пижамка, розовенькая, с персонажами из его любимого рисованного сказочного фильма.

Я невольно хихикаю, вспомнив, что в прошлый раз, видимо, не желая выдавать секрет Гектора, Берт приписал любовь к сказкам Нестору.

– А тут ты, – Берт понижает голос, – по Просвету бегаешь. Не мог же Гектор появиться перед тобой в таком виде… ой!

Гектор, незаметно подошедший со спины, отвешивает Берту легкий подзатыльник.

– Это определенно не то, о чем стоит рассказывать девушке, Берт. Да и вообще кому-либо. – Командор поворачивается ко мне. – Курсант Арника, – подчеркнуто степенно приветствует он меня, кивая.

– Командор Гектор, – откликаюсь я, призвав на помощь самое серьезное выражение лица.

– Приношу свои извинения за неловкость этого момента. Честное слово, – Гектор переходит на свистящий шепот, – его манеры – не от меня.

Меня хватает лишь на половину минуты. За это время Гектор успевает покинуть столовую, но мой хохот наверняка слышен и за ее пределами.

– Убеди меня, что ты в хорошей форме. – С этими словами Кондор выставляет против меня двух рослых курсантов. Оба из отряда Финна; я часто встречалась с ними на тренировках. Тот, который пониже, довольно сильный противник – не раз доставался мне в качестве партнера по спаррингу. Не сразу, но мне даже удается вспомнить его имя – Амос. Второго курсанта я знаю хуже, но что-то мне подсказывает, что он вряд ли в чем-то уступает Амосу.

Впрочем, Кондор никогда не церемонился со мной.

– Учти, что танцевать эти ребята, увы, не умеют. – Эта фраза, произнесенная Кондором с некоторой ехидцей, заставляет курсантов обменяться недоумевающими взглядами. – Сегодня отрабатываем бой в условиях ограниченного пространства, поэтому ваш тренировочный зал находится в коридоре, который ведет к лифту. – Стратег дважды хлопает в ладоши. – На исходную!

Мне необходимо прорваться к лифту, преодолев препятствие в виде двух противников. Коридор кажется не таким уж и большим, шагов в десять-пятнадцать длиной, но, когда понимаешь, что за каждый шаг придется сражаться… Раньше я предпочла бы как следует вымотать своего соперника перед тем, как перейти в наступление. Неплохая стратегия, вот только я все еще не могу полагаться на собственную выносливость, а противник в большинстве… я проиграю, как только начну выдыхаться.

Значит, сражение должно закончиться как можно быстрее.

Мне удается одержать верх лишь за счет скорости реакции и недостатка, который в узком коридоре превратился в мое главное преимущество: то, что я мелкая, предполагает, что я не могу обладать той же силой, которая есть у высокого и тяжелого противника… но чем меньше поле боя, тем важнее становится способность быстро маневрировать. Я побеждаю, сделав пространство своим союзником, который принимает на себя часть удара и создает моему противнику серьезные неудобства, позволяя сберечь силы, чтобы добраться до конца коридора.