— Я прикажу запрячь моравов? — снова склонился Ильброз.

— Мы не успеем обогнать Болигардов, — покачала головой Алентайна, — ты сам повезешь меня, Дагор.

Тот замер, но возразить не посмел. Лишь удалился с поклоном, и уже через четверть часа с высокой башни сириданского замка взметнулась большая черная тень — Ильброз, обернувшись драконом, летел в сторону Героны, а на его спине сидела Алентайна. Никто не знал, что герцог дракон, да он никому и не подумал бы признаваться в том, что он — Дракон Света.

***

Ивейна стояла на невысоком, наскоро сбитом помосте, опустив голову. Солнце светило особенно ярко, и у нее никак не получалось смотреть прямо, не жмурясь, потому она предпочла вообще ни на кого не смотреть — ни на Рассела, замершего под самым помостом, ни на матушку, глядевшую на Ив с застывшим в глазах ужасом, ни на их светлостей, стоящих на балконе прямо напротив места казни.

Утром их с Эйнаром разбудил стражник и слезно умолял его высокородие убраться побыстрее, потому как скоро должны были явиться центурионы, чтобы снять с камеры магические замки. Эйнар все время оглядывался, а Ивейна смотрела ему вслед, уцепившись за решетки, потому что ноги ее совсем не держали.

Центурионы не замедлили явиться и, как и предполагала Ив, первым делом вновь проверили ее на наличие магических артефактов. Затем ее доставили на дворцовую площадь, где уже готов был помост, и где собралась, наверное, вся Леарна.

Последний раз в Героне казнили за черную магию лет семьдесят назад, не то, чтобы леарнцы были так кровожадны, скорее наоборот. Ивейна замечала на себе сочувствующие взгляды и улавливала громкое перешептывание соотечественников: «Такая молоденькая… Да быть такого не может…Здесь точно какой-то подвох, не волнуйся, дорогая, наш король что-нибудь придумает… Да где это видано, чтобы детей за шалости казнили?» — и все в таком роде. Иви была несказанно благодарна геронцам, но благоразумно не подавала виду, что слышит, о чем идет речь.

Ей зачитали приговор — все тот же — и огласили вид казни. Обезглавливание. Поскольку палачи в Леарне давно вывелись за ненадобностью — если и нужно было призвать к порядку кого-либо из зарвавшихся геронцев, с этим вполне справлялись королевские магистры — роль палача должен был выполнить Третий Центурион. Он стоял, опираясь на огромный меч, солнце отражалось в стальном лезвии и слепило Ивейну еще сильнее.

— Приговор надлежит привести в исполнение, — огласил Первый Центурион.

Третий все с тем же непроницаемым выражением лица всялся за рукоять меча.

— Отец, — крикнул Эйнар. Ивейна украдкой взглянула на него, приподняв голову, он был совсем бледным, — сделай что-нибудь!

— Высокочтимые центурионы, я требую отсрочки, — начал Сагидар, но его оборвал Первый Центурион.

— Не вижу причины, по которым следует оттягивать казнь, ваша светлость.

— Мы должны дождаться его величество амира Эррегор Болигарда, они вместе с наследным принцем уже на полпути к Леарне, — Сагидар с трудом сдерживал раздражение, хоть и понимал, что центурионы всего лишь действуют по закону, и присутствие амира ровным счетом ничего не изменит. Королева всхлипнула и ухватилась за руку супруга.

— Неужели ничего нельзя сделать, дорогой?

— Я уже даже не знаю, король я здесь или нет, — с горечью молвил Сагидар. Первый Центурион только собирался возразить, как заговорила Ивейна, и чтобы услышать ее негромкий голос, на всей площади воцарилась звенящая тишина.

— Я прошу у высокочтимых центурионов позволить мне озвучить мое последнее желание. Ведь этот пункт еще пока никто не отменял, не так ли, сеноры центурионы?

Все три жандарма переглянулись, Первый Центурион сжал губы в тонкую нитку и сдержанно кивнул.

— Конечно, сенарина, будьте любезны, желайте.

— Эйнар, — голос девушки прозвучал на удивление звонко. Принц вскинул голову, — поцелуй меня…

Эйнар спрыгнул с балкона, на котором стоял вместе с родителями, и с легкостью взлетел на помост. Рассел с надеждой уставился на них, но Ивейна упорно избегала встречаться взглядом со своим кровным. Эйнар обнял Иви за плечи.

— Я принес кинжал, Ив, — сказал он едва слышно.

— Хорошо, — кивнула она и подняла глаза. И поразилась, встретив взгляд, наполненный болью и, как ни странно, ожиданием.

— Сделай это, Иви, я прошу тебя, — вдруг сказал Эйнар, сжимая ладони, — если это спасет тебя, я не просто прошу, я требую!

— О чем ты, Эйнар, — отпрянула девушка, но принц не выпустил ее, а лишь сильнее сжал объятия.

— Я нашел вчера в библиотеке книгу, перед тем, как прийти к тебе. Этот кинжал, что дала тебе ведьма, зовется Драконье Жало, его применяют в черной магии, когда для обряда нужна кровь дракона. Я не знаю, зачем она тебе понадобилась, но я хочу, чтобы ты воспользовалась им, Ив.

Ивейна дернулась, но стальные руки Эйнара крепко держали ее, центурионы обеспокоенно переглядывались, Рассел вцепился пальцами в края помоста.

— Нет, Эйнар, нет, — она упиралась ладошками в его грудь, но принц продолжал шептать, склонившись так низко, что почти касался губами ее волос.

— Пожалуйста, Иви, я не смогу без тебя жить. Я знаю, что это нужно тебе, иначе ты ни за что бы не согласилась. Ив, прошу… Я люблю тебя!

Ивейна вскинула голову и в изумлении уставилась на принца. Тот смотрел на нее пронзительным, немигающим взглядом, а затем грустно улыбнулся. — Видишь, какой я идиот? Сколько лет люблю тебя, а понял это лишь когда осознал, что могу тебя потерять.

— Я тоже люблю тебя, Эйнар, — Ивейна провела ладонью по темным волосам, а потом обвила руками и прильнула к кривящимся в горькой улыбке губам. Эйнар мгновенно откликнулся и уже сам затянул поцелуй, обнимая девушку.

— Небесный Бог, разве это можно пережить? — пробормотал Сагидар, прикрывая глаза рукой. Королева Эллирия тихо рыдала на его плече.

А высоко в небе появились три белоснежных орлана, покружили над помостом, плавно опустились и уселись на самый его край, расправивив крылья, словно ограждая целующихся влюбленных.

— Ну что же ты, Иви, — не отнимая губ, прошетал Эйнар.

— Нет, Эйни, — прошептала в ответ Ив.

— Эйни? — улыбнулся тот. — Так меня еще никто не называл! А хочешь, я сейчас обернусь и сожгу к тьме этих центурионов? Ты сядешь мне на спину, и я унесу тебя далеко-далеко…

Он готов умереть за нее. Он готов стать из-за нее преступником, а она не может решиться всего лишь на одно точное, размеренное движение? Как там сказала Сибилла, настоящая любовь жертвенна. Ивейна должна принести жертву, но только кем она готова пожертвовать? Да не кем, а чем, вот где она неправильно толковала слова рыжей ведьмы. А что есть у Ивейны Верон?

Иви снова прижалась губами к губам Эйнара, а сама скользнула под жилет туда, где за широким поясом был спрятан кинжал. Драконье Жало. Она должна оросить амулет кровью из сердца дракона, Драконьему Жалу нужна королевская кровь, но Сибилла не говорила, что это должен быть обязательно дракон, точнее, она не сказала, что это не может быть кровь драконессы.