другими, а теперь не могла позаботиться даже о себе самой, из-за чего очень переживала. Не скажу, что она погрузилась в депрессию, — за тридцать лет совместной жизни я никогда не наблюдал у нее подобных признаков, — но беспомощность в самых элементарных вещах ее подавляла.

Дочери впервые в жизни видели маму в столь жалком состоянии. Они начали давить на меня, отговаривать от работы. Я и сам хотел больше времени уделять жене, но что я мог поделать?

После ее выписки я задержался дома на неделю. Повод был не самый радостный, но мы неплохо провели время. Наверное, это была лучшая неделя с семьей за последние годы. Мы устраивали барбекю на заднем дворе, много общались с дочками. Мы понимали, что жене предстоит долгое восстановление. Она до сих пор носила повязку на глазах, пряча их от света. Но мы были вместе, как нормальная семья.

Я не могу упрекнуть жену в отсутствии понимания, но теперь ее терпение лопнуло. Она потребовала, чтобы я уволился, и на то у нее были веские причины. Она озвучивала их и раньше: «Ты слишком надолго пропадаешь. Ладно там день или два, но три недели подряд — это слишком».

Но я уже слишком далеко продвинулся, чтобы все бросить. Я успел засветить Левшу во многих других операциях, и своим уходом сильно подставил бы коллег, которые на меня рассчитывали. Уйти сейчас из операции было невозможно.

Жена знала, что я внедрился в мафию. Пришлось сделать шаг навстречу и немного пооткровенничать про дела в Милуоки, чтобы хоть как-то оправдать свое постоянное отсутствие.

Она заочно знала Тони Конте и даже говорила с ним несколько раз по телефону. Я объяснил ей, что Левша и другие ребята из Нью-Йорка разорвут с Тони отношения, если я уйду.

Я никому, ни единой душе не рассказывал про свои переживания. Окончательный выбор все равно за мной, так зачем втягивать посторонних и получать от них советы, которым я не собираюсь следовать? Я решил идти до конца, и по-другому быть не могло.

В этот сложный период мы с Левшой поддерживали связь по телефону. Еще до отъезда я оставил ему подставной номер, по которому меня можно было найти в Калифорнии. Левша оставлял сообщения, а я ему перезванивал.

Я сочинял сказки о том, как поправляется моя несуществующая подружка, и уверял его, что мы начнем делать дела в Милуоки сразу после празднования Дня независимости.

Сам Левша тоже не сидел сложа руки: он осваивал деньги Тони Конте и пытался усадить обе семьи за стол переговоров. Майк Забелла не отставал и подмазывал нужных людей. Некоторое время назад он взял в долг двести тысяч баксов на капитальный ремонт «Каса белла», и теперь выяснилось, что подрядчик отказался от работы. «У Майка проблемы, этот хуесос подрядчик его здорово подвел», — рассказывал Левша.

Однажды он выдал:

— Смотрел шоу Дэвида Сасскинда вчера вечером? Прикинь, туда позвали двух осведомителей. Ну, типов, которым власти платят за информацию. Прямо по ящику показывали! Они рассказывали, как сотрудничали с правительством, а потом им сделали новые паспорта и спрятали их подальше. Таких ребят больше двух тысяч, и половина торчит здесь, в Сан-Диего и Лос-Анджелесе.

— Обалдеть.

— Ну и короче, какой-то тип написал книгу и случайно слил инфу про этих двух осведомителей. Их раскрыли, и теперь наши ребята охотятся за этими типами.

— Валить их будут, да?

— Ага. А властям эти двое вообще до пизды. Короче, эти два дятла так и сказали: любой, кто пойдет по их пути, — тот просто ебанат. Охренеть можно. Как там твоя подружка?

Я давно привык к тому, как изъясняется Левша, поэтому мгновенно расшифровал смысл сказанного. Два парня попали под федеральную программу по защите свидетелей, их новые личности каким-то образом оказались раскрыты, мафия объявила на них охоту, а сами персонажи пришли на телевидение и стали поливать грязью правительство.

— Она в порядке. Все хорошо.

— Может, она с тобой в Нью-Йорк или хотя бы в Милуоки приедет?

— А работать как? Отпуск ей не дадут.

— Ну, тебе тоже рядом с ней торчать недолго осталось, пора в Милуоки браться за дело. Будь готов, что тебе там задержаться придется.

— Да, понимаю. Скоро начнем действовать. А ты когда приедешь, после четвертого[36]?

— За себя не скажу, не знаю. С женой цапаемся. В отпуск она, видите ли, хочет. Сегодня допоздна буду с ребятами общаться. Вечером важная встреча, завтра тоже намечается. В Филадельфии несколько встреч будет.

— Майк поддерживает историю с Милуоки?

— Да, железно. Между нами: старшие дают полное добро.

Кармин Галанте отправил Левше весточку из тюрьмы и выдал ему полный карт-бланш. Пока Левша собирал всех на переговоры, я вернулся в Милуоки, но сообщил ему об этом только через пару дней, чтобы спокойно встретиться с Конте и наметить план действий. Мы с Конте снова походили по барам, пообщались с владельцами, но опять наткнулись на каменную стену отказов. Но нас это не беспокоило: мы собирали улики для дела, попадались на глаза нужным людям и укрепляли образ заинтересованных предпринимателей.

Надо было показать людям Балистриери, что мы действительно хотим заняться торговыми автоматами.

Мы съездили в Меномони Фолс, в дилерский центр «Пионер», и внимательно изучили весь ассортимент торговых автоматов, которые там продавались оптом. С собой мы взяли того самого «знакомого водителя», о котором Конте рассказывал Левше. «Водителя» изображал Стив Грека, еще один агент под прикрытием. На встрече с директором дилерского центра Конте сообщил, что хочет закупить партию автоматов — возможно, даже вместе с торговым маршрутом — и расставить их по Милуоки. Он ткнул директору под нос лицензии города и штата на коммерческую деятельность, описал «Бест Вендинг» как крупную, серьезную компанию со всеми разрешениями и поведал про долгосрочные планы. В ответ тот устроил нам экскурсию по своему центру, показал разные виды автоматов, всучил нам кучу рекламных проспектов и добавил, что будет счастлив сотрудничать с «Бест Вендинг».

Чтобы создать видимость бурной деятельности, я позвонил Левше и сообщил, что Конте заказал несколько автоматов, хотя на деле мы ничего не заказывали.

Пока мы разбирались с автоматами, мафия успела подорвать какого-то парня в центре Милуоки. Парня звали Оджи Пальмизано, и он взлетел на воздух вместе с машиной. Про взрыв написали в газетах, но федералы рассказали мне гораздо больше: Пальмизано входил в семью Балистриери, и его заподозрили в стукачестве. Поговаривали, что после этого инцидента бандиты массово бросились устанавливать дистанционно управляемые системы зажигания в свои тачки.

Мы с Конте тоже занервничали.