— Ну что, красавица? — нарушил он наконец тягостную паузу. — Рассказывай, кто и за что. И давай побыстрее…

Вера откашлялась, прочищая горло, и начала говорить. Рассказ ее не занял много времени. Отрепетированный и отфильтрованный, он был закончен ею уже через пять минут. Скоропупов, собравшийся было попить чаю, так и застыл с поднятым со стола стаканом.

— Вот и все, — с облегчением закончила Вера и перевела дыхание. — А теперь можете меня арестовывать.

— Ишь ты! — качнул он неодобрительно головой и отхлебнул-таки из стакана. — Арестовывать… Это всегда успеется, ты мне лучше скажи, что за бравый орел с тобой рядом? Адвокат, что ли?

— Нет. Это мой друг.

— А не он ли твоего муженька-то замочил?

— Он не мог этого сделать по одной простой причине… Они были самыми близкими друзьями.

— Ага, — согласно кивнул Скоропупов. — А теперь, на правах друга, он жену его окучивает. Так-как… понятно!

Что понятно Валентину Ивановичу, осталось для них загадкой. Телефон на столе требовательно зазвонил и на несколько минут отвлек его от неожиданных визитеров. Он чему-то удивлялся, чему-то озадаченно ухмылялся, а под конец разговора так развеселился, что едва не расплескал свой чай, который по-прежнему держал в руке.

— Вот ведь забавно-то как, — покачал он головой, опуская трубку на рычаг. — Кажется, все действующие лица сбежались к пепелищу… Н — да… А послушайте-ка, добрые люди, не проехаться ли нам в одно местечко и не побеседовать ли всем вместе? А? Что скажете?

— Это куда? — насторожился Сенька, придержав вставшую было Веру.

— А это, мил человек, пусть станет для тебя сюрпризом…

Иван Алексеевич полосовал взглядами сжавшуюся в комок Лидочку. Та хлюпала носиком, вытирала щеки от слез и дрожащими губами пыталась что-то сказать в свое оправдание. Но стоило ей посмотреть в потемневшие от гнева глаза Ивана, как все слова вязли у нее на губах, не смея вырваться наружу.

— Нет, ну скажи, где нам ее теперь искать?! — Почти шепотом, который на удивление напоминал змеиное шипение, раз, наверное, в сотый спрашивал он. — Почему ты ее выпустила?! Объясни же мне!

— Я… я, — принялась лопотать Лидочка, но рыдания сдавили ей горло, и она замолчала.

— Я, я, — передразнил он. — Ты, а кто же еще?! Девка только-только после ранения начала в себя приходить, а ты ее из дома отпустила! А если ее опять подстрелят?!

— Так некому же теперь стрелять-то, — пискнула она наконец. — Почти с самого утра контора гудела, как улей. Сгорел его киллер. Понимаете? Сгорел в своем доме. Я звонила с утра, мне сразу и доложили.

— Так у него что, соратников нет? — продолжал шипеть Иван Алексеевич.

— Его соратники без него дышать не умеют. Не то чтобы убить кого-нибудь.

— Все равно не могу понять, — Иван Алексеевич тяжело прошелся по комнате, остановился, нависнув над Лидочкой подобно скале, и чуть мягче спросил: — Почему ты это сделала?

— Потому что люблю тебя. — Слова, которыми она бредила второй год, слова, которые слышали лишь стены ее квартиры, неожиданно легко и беспрепятственно сорвались с ее языка. И почти тут же удивительное облегчение снизошло ей на сердце. — Ты этого не замечал? Нет? Да, ведь я неплохая актриса. Ты и не мог заметить. Или не хотел. А я люблю тебя. Понимаешь ты теперь, почему я убрала ее отсюда? Я ревновала. Дико, страшно ревновала и… ненавидела ее люто. Я же не знала тогда, что она с Денисом…

— Ты сошла с ума, — выдал заключение Иван Алексеевич, прерывая ее монолог. — И…

Закончить ему не пришлось. Дверь с шумом распахнулась, и в гостиную вихрем ворвался Денис.

— Не звонила? — первым делом спросил он.

— Нет, — извиняющимся тоном ответила Лидочка. — Скорее всего Алька отправилась к Сергею. Она что-то бормотала о нем.

— Его нет нигде. Ни в офисе, ни дома, — потерянно обронил Денис и устало опустился в кресло. — Я уже полгорода исколесил, дошел до того, что начал приставать ко всем девушкам и женщинам, одетым в желтые шубки. Почему она так поступила? Лид, напрягись. Может, ты смогла уловить что-то?

— Да нет, — пожала та плечами, стараясь не смотреть на мужчин. — Но думаю, что этот мент ей что-то такое сообщил. Хохотала она как безумная, словно потрясение какое-то испытала.

— Ну почему, почему? — Денис взъерошил волосы и тут же насторожился, услышав, как хлопнула входная дверь. — Это она!

Но вопреки ожиданиям в комнате появился Скоропупов. За ним рука об руку шли Сенька и Вера. А замыкал шествие смешливый парень Толик — правая рука и верный помощник Валентина Ивановича.

— Добрый вечер, господа, — весело поздоровался Скоропупов, указав своим спутникам на пустующий диван. — Присаживайтесь. Думаю, хозяева не против…

— Кто и на каком основании? — ощетинился сразу Иван Алексеевич.

— О, Лидок! — Скоропупов проигнорировал вопрос и с протянутыми руками пошел к заплаканной девушке. — А почему мы в слезках? Обидели девчонку. А за что? За то, что Алевтину проворонила?

— Ишь ты, проницательный какой, — фыркнул Иван Алексеевич. — Ты, видимо, и есть тот благодетель, что нашей Алечке глаза открыл?

— Он самый, — Валентин Иванович шутливо щелкнул каблуками. — А почто девчонку обманули? Хорошая же девочка, порядочная, а вы ей врали. У нее и так в головке все поперепуталось, а тут еще вы с вашей тюрьмой. Ей же невдомек, глупышке, что Денискин дядька там охранником работает.

— А это что за братия с тобой? — быстро переглянулись Иван Алексеевич с Денисом. — Побитые, истерзанные, но не сломленные…

— Вам в прозорливости тоже не откажешь, — довольно подмигнул Ивану Скоропупов.

Пока все шло именно так, как он и задумал. Отказавшись от протокола и ведения допроса по установленным правилам, Валентин Иванович решил явку с повинной разыграть на всю катушку. Чутье сыскаря подсказывало ему, что пользы от этого будет куда больше, чем от соблюдения формальностей. Ну разведет он эту бумажную волокиту — и что дальше? Улик-то никаких, кроме сбивчивого рассказа этой забитой бабенки. Да и рассказ ее при хорошем раскладе ни на что путное не тянет. Так, лишняя головная боль для него да очередная зуботычина от начальства. А явившись сюда, он, глядишь, какую-нибудь пользу да извлечет из всех этих заморочек.

Прихватив с собой вовремя подоспевшего Толика, следователь рискнул приехать сюда и на месте разыграть все как по нотам…

— Итак, кто это? И не говори мне, что здесь вопросы задаешь ты, — Иван Алексеевич нацелил указательный палец на Скоропупова. — В противном случае…

— Ты выставишь меня за дверь, — подхватил Валентин Иванович. — И правильно, между прочим, сделаешь. Но я мент не наглый, я отвечу… Эта истерзанная, как изволили выражаться, женщина — жена Голованова Олега, ныне покойного. И погиб горемыка от руки этой самой женщины, а не наемника. Я-то уж было вас заподозрил, но ошибся. А вот этот молодой человек — друг и соратник все того же без времени усопшего. Ныне влюбленный в его жену и готовый ради сего светлого чувства пойти на костер и начать новую жизнь честного и порядочного человека. Но тут возникает вопрос — дадут ли ему такую возможность? Не положит ли месть ослепленных яростью мужчин начало новой бойне? Вот чего бы не хотелось! Это мой город, и я отвечаю за порядок в нем. Что скажете, Иван Алексеевич? Придется мне теперь волноваться или нет?