– Да, конечно…

Бармалей громко рыкнул.

– Вот как? – Хозяин взглянул на пса, потом перевел насмешливый взгляд на Евгения. – А вот Бармалей вам отчего-то не верит. А он у меня очень чутко реагирует на ложь. Прямо как полиграф, или детектор лжи… Знаете, что это такое?

– Ну, знаю, конечно.

– Да еще бы вам не знать, при вашей-то профессии.

– Что вы хотите сказать?.. – смутился Евгений.

– Вы думаете, я не выяснил, кто вы такой? Вы ведь частный детектив и искали вовсе не матрешку!

– Ну да, это правда…

– Зачем же вы мне вешали, извиняюсь, лапшу на уши?

– Ну, сами понимаете, дело довольно тонкое, деликатное. Я не знал, кто к нему причастен, и не мог разглашать конфиденциальную информацию.

– Ладно, ладно, я с вами согласен. Вы ведь и правда не знали – вдруг я замешан в этой истории с пропажей микросхемы.

– Так вы все знаете?

– Конечно. Это в значительной степени вина Голованова, нового сотрудника, которого взяли на мое место. Он слишком увлекся современными методами контроля и электронными средствами слежения и упустил из виду человеческий фактор. Его увольняют, и мне сделали предложение вернуться.

– И как – вы примете это предложение?

– Пока не знаю. Вот обсудим с Бармалеем… он, конечно, предпочитает, чтобы я не работал, проводил с ним больше времени… впрочем, мы отвлеклись. – Михаил Терентьевич повернулся к Надежде и проговорил: – Извините, что мы о своем. Вы ведь приехали по другому поводу. Вы передали мне условную фразу от моего старого приятеля. Это просьба о помощи, сигнал бедствия, как SOS в азбуке Морзе. Расскажите мне, что с ним, где вы его видели?

Надежда вкратце рассказала хозяину о своей встрече со стариком.

– Он говорит, что это вина невестки, что это она добилась, чтобы его поместили в эту подозрительную клинику. Он уже и не надеется, что когда-нибудь оттуда выйдет.

– Выйдет, выйдет! – заверил Надежду Михаил Терентьевич. – Я его непременно вытащу.

– Кстати, его невестка – та самая особа, которая организовала кражу микросхемы! – вставил реплику Евгений. – Я как фамилию услышал, все думал, откуда я ее знаю. Ну и вспомнил: Версилова Марианна Альбертовна, работает в фирме «Рубикон», всем там заправляет, поскольку Хвощ, хозяин, уже ни во что не вмешивается.

– Эта стерва? Эта фашистка? – поразилась Надежда. – Ну надо же…

– Марианна? – протянул Михаил Терентьевич. – Отвратительная баба, уж простите за прямоту! Когда сын Версилова погиб в аварии, он был сам не свой, и Марианна заставила его подписать документы, по которым все имущество перешло к ней. А потом, выходит, она получила опеку над ним и определила в эту клинику. И ведь все ей сходит с рук! Подозреваю, что и сейчас она выкрутится. История с микросхемой даже пошла ей на пользу: хозяин продал ей за бесценок акции фирмы и уехал, а Марианна заняла его место. Есть такие непотопляемые личности! С них все сходит, как с гуся вода! И ведь теперь, даже если я вытащу своего друга, все равно имущество по закону принадлежит ей, он же сам подписал отказ от наследства. Ну просто душа горит!

– Кажется, я знаю, как можно с ней поквитаться, – задумчиво проговорила Надежда и, глядя на мужчин блестящими глазами, изложила свой план.

Михаил Терентьевич только головой покачал в восхищении, Евгений же посмотрел горделиво – мол, знай наших, и даже пес Бармалей подошел ближе и положил огромную голову Надежде на колени.

– Вы – удивительная женщина! – сказал Михаил Терентьевич. – Идея ваша хороша, но это, так сказать, последний штрих. А для начала мне бы вытащить Версилова из психушки, потом уже все остальное.

– Да… пока там Лиля статью напишет, пока разбирательство начнется, а человеку каждый час в клинике как год… – вздохнула Надежда.

– Ну не устраивать же бандитский налет…

– Бандитский налет? – встрепенулась Надежда. – А что? Это мысль… Налет, только не бандитский. Все будет в лучшем виде… – Она снова покопалась в сумке и выудила оттуда визитку, которую когда-то прихватила из машины симпатичного водителя Игоря, который вез ее из особняка Клюквиных по просьбе одной известной немолодой актрисы.

– Киностудия «Мимофильм»? – Михаил Терентьевич повертел визитку.

– Значит, вот по этому телефону вы дозвонитесь до студии. Ну, не до продюсера, конечно, но какой-нибудь администратор с вами поговорит. И вы ему скажете, что у вас есть место, где можно снимать сериал «Мать Дракулы».

– Какая мать? – фыркнул Евгений.

– «Мать Дракулы», – невозмутимо повторила Надежда. – Они в особняке Клюквиных снимали на халяву, а теперь там полиция все опечатала. Так что у них положение катастрофическое, они на любое помещение согласятся, а вы еще скажите, что там типажи есть шикарные, особенно в подвале такой сидит, Иннокентий… Ну и гробы опять же…

– А там, где киношники, всегда такой бедлам! Не то что одного больного, всю клинику вывезти можно, – рассмеялся Евгений.

– Надежда Николаевна, я ваш должник! – Михаил Терентьевич сделал попытку поцеловать ей руку, но его оттолкнул Бармалей, который полез лизаться, наплевав на кота и вообще на все приличия.

– Ну вот, – сказала Надежда Лиле, прижимая к груди коробку с «Биофоном», которую ей любезно отдала администратор музейного комплекса, приняв в ответ коробку конфет, – минут через двадцать прибудут киношники, ты с ними внутрь и просочишься. И тут такое начнется!

– Да уж своего я не упущу! Как управлюсь – позвоню.

Надежда похлопала Лилю по плечу. А в это время к дверям клиники подъехали два микроавтобуса с надписью: «Киностудия “Мимофильм”».

Из первого вышла бойкая девица, подошла к двери и позвонила.

– Что они там, заснули? Почему не открывают?

– Да нам без разницы! У нас есть ключ от всех дверей! – Из автобуса выскочил темноволосый парень в кожаной куртке и в ту же секунду открыл дверь. – Давайте быстро! – скомандовал он. – Времени мало, сейчас освещение самое подходящее вампирского хоррора, важно его не упустить…

Из автобусов высыпали озабоченные люди с осветительными приборами, камерами и прочим оборудованием и ворвались в клинику, как степные кочевники в поселение земледельцев.

Навстречу им попалась медсестра. Прижавшись к стене, она изумленно уставилась на киношников и закричала:

– Вы кто такие? Вы откуда здесь взялись? Вы что здесь делаете?

На нее никто не обратил внимания, и медсестра заголосила:

– Варвара Людоедовна! Тьфу, Людвиговна! Тут непонятно что творится!

В эту минуту в коридоре появился бородатый мужчина в надвинутой на лоб черной кепке. Увидев медсестру, он оживился и проговорил властным голосом человека, который привык, что его приказы немедленно исполняются: