— Может быть? — передразнила спутника Маша. —А я-то думала, что вы все на свете знаете! А при чем здесь чаепитье иприслужники?

— Не знаю.., на многих египетских рельефах и настенныхросписях изображены прислужники фараона, но вот чаепитье — это совершенно несвойственное древним египтянам занятие! Сейчас местные жители пьют чай, особеннокрасный, но их далекие предки не были знакомы с этим напитком…

— В общем, я поняла, что нам нужно ехать в Гизу. Там,на месте, мы что-нибудь придумаем!

Три огромные пирамиды громоздились посреди каменных осыпейсвоими серыми, источенными временем боками. Полные таинственности усыпальницыдревнеегипетских царей неодолимо влекли к себе на протяжении тысяч лет какантичных путешественников, так и современных людей.

Вокруг пирамид толпились яркие, разномастные группы туристовсо всех концов света — сдержанные, медлительные скандинавы, шумные американцы,юркие миниатюрные японцы. Все то и дело прикладывались к пластиковым бутылкам сводой, необходимым на беспощадном египетском солнцепеке, торопливо щелкалифотоаппаратами, ловили в объективы телекамер одно из семи чудес света —пирамиды, величественных бедуинов в длинных балахонах и белоснежных чалмах,невозмутимых верблюдов в яркой сбруе, увешанной разноцветными кистями ибронзовыми колокольцами.

Здесь, возле пирамид, нищие были не такими, как в любой другойтуристской Мекке. Они не сидели на земле с шапкой на коленях, не толкалисьсреди туристов с протянутой рукой.

Египетский нищий подъезжал к иностранцам на верблюде,свешивался сверху с протянутой рукой и величественно произносил:

— Мани! Мани! — как будто не просил подаяния, атребовал законно причитающуюся ему дань.

Но большая часть кочевников пустыни не просила милостыню, ачестно (или почти честно) зарабатывала деньги, предлагая бесчисленным туристамсфотографироваться рядом со своим верблюдом или прокатиться на нем.

В этом бизнесе тоже были свои маленькие хитрости. Толстаявеснушчатая американка, прельстившись такой экзотической прогулкой, заплатилабедуину пять долларов, тот скомандовал, и верблюд послушно опустился на землю,дав возможность туристке с удобством устроиться на высоком, обитом краснымбархатом седле. Верблюд неспешным шагом обошел вокруг пирамиды Хеопса иостановился на прежнем месте. Американка всеми доступными ей средствамипринялась объяснять погонщику, что хочет слезть, спуститься на землю, но бедуинневозмутимо стоял рядом, делая вид, что не понимает, чего от него хотят.Наконец он обратил внимание на перепуганную даму и с большим достоинствомсообщил ей, что за это придется еще заплатить, причем на этот раз уже не пять,а пятьдесят долларов.

— Глядите! — Старыгин указал вдаль. — Там, надругом берегу Нила, заброшенные каменоломни. Оттуда десятки тысяч рабовдобывали камень для строительства и ждали осенних разливов Нила, чтобыпереправить эти миллионы тонн на противоположный берег.

Маша и Старыгин, смешавшись с шумной группой американцев,подошли ко входу в пирамиду. Американцы переговаривались, выясняя, кто пойдетвнутрь, а кто не пойдет.

— Внутри пирамиды очень плохая экология! — вещалсухопарый господин лет шестидесяти в шортах и выгоревшей футболке, Тем, у когопроблемы с сердцем или сосудами, посещать пирамиду не рекомендуется! Я вам этоговорю как врач!

— Джордж, но ведь вы стоматолог! — попыталасьвозразить сухонькая старушка в элегантной соломенной шляпке.

— Ну и что, — ответил тот без тени смущения.Стоматолог — это тоже врач!

— Дмитрий, смотрите! — шепнула Маша, схвативсвоего спутника за руку.

Среди толпы туристов медленно пробирался очень высокий,необычайно худой человек в черной рубашке, неуместной в этом тропическом климате.Его лицо было узким и сухим, его наполовину закрывали большие черные очки инизко нахлобученная черная шляпа с опущенными полями.

— Это он, тот самый человек! — шептала Маша,теребя руку своего спутника. — Тот самый, который преследует нас еще с Петербурга!Тот, которого мой покойный друг сфотографировал тем вечером возле пропавшейкартины в Эрмитаже! Тот, кого мы видели в подземелье! Это Азраил!

Черный человек внимательно огляделся по сторонам и ненадолгоснял очки. Всякие сомнения отпали: на ярком египетском солнце пронзительносверкнули два разных глаза — зеленый, как полуденная морская вода, и карий,точнее, янтарно-золотой.

Неожиданно на площадке возле пирамиды наступилакратковременная тишина. Говорливые туристы замолчали, словно задумавшись осмысле жизни. Маша удивленно оглянулась.

Бедуины, минуту назад просившие подаяния или красноречивопредлагавшие туристам свои нехитрые услуги, торопливо расходились в стороны,ведя в поводу своих величественных верблюдов.

Мгновение тишины прошло, американцы снова загалдели,отстаивая достоинства и недостатки пирамид, но бедуины исчезли, как будто ихсдуло горячим ветром пустыни.

Черный человек тоже куда-то исчез, как будто провалилсясквозь землю. Маша приподнялась на цыпочки, чтобы найти его среди разноязычногочеловеческого моря, но вокруг были только светлые легкие костюмы и шляпы.

— Мисс, — раздался вдруг совсем рядом с Машейнегромкий голос с сильным акцентом, хотите увидеть восьмое чудо света?

Маша испуганно оглянулась и увидела бедуина. В отличие отсвоих соплеменников, он был облачен не в белый или цветной, а в черный балахон,и чалма на его голове тоже была черного цвета.

— Хотите увидеть восьмое чудо света? — повторилэтот кочевник. Маша пригляделась к нему. Выжженное до черноты смуглое лицобедуина казалось испуганным. С таким лицом человек подходит к краю бездоннойпропасти или к хищному зверю.

— Какое еще чудо? — недовольно проговориладевушка. — Я ничего не хочу. Если вам нужно денег — вот доллар…

— Мне не нужно денег, — бедуин величественнымжестом отвел ее руку с мятой бумажкой, — я хочу показать вам восьмое чудосвета. Бесплатно!

В это время наконец появился долгожданный экскурсовод, игруппа туристов двинулась внутрь пирамиды. Маша и Старыгин пристроились вхвосте экскурсии.

Двигаясь впереди шумной группы любителей древностей, высокиймолодой египтянин хорошо поставленным голосом рассказывал о похоронных обычаяхдревних, о том, сколько рабов участвовало в возведении великой пирамиды,сколько лет продолжалась стройка, сколько камня пошло на это колоссальноесооружение.

Вначале американцы слушали его невнимательно и разговорамизаглушали голос проводника, но вскоре массивные каменные стены, гулкоотражающие голоса, и немыслимый груз нависающей над ними каменной громадызаставили всех замолчать, и только рассказ экскурсовода без помех звучал подмрачными сводами.