— Значит, так, — сказал Саша, — собирай вешии…

— Мы не можем его там оставить, — нахмурился Юра,и я согласно кивнула:

— Конечно, не можем. Как, интересно, я объясню наличиетрупа в своем номере?

— Труп — твоя проблема, — осчастливил ЮруСаша. — Моя — девчонка. Я хочу, чтобы она жила долго и счастливо. Вашидела мне по барабану. Мы уезжаем.

— Какой шустрый, — хмыкнул Юра. — Уезжаем…Она поедет туда, куда прикажут. И ты здесь не командуй. Жди меня вномере, — кивнул он мне. — На дверь повесь табличку «Не беспокоить».

— Я не хочу сидеть в номере с трудом, —разозлилась я.

— Иди и делай что говорят. — С этими словами Юраповернулся и зашагал к машине.

— Пойдем, — позвал Саша, взял меня за руку, и мынаправились по аллее.

Чувствовала я себя так скверно, что, казалось, хуже небывает. Через минуту выяснилось: я, как всегда, была не права. Бывает. Сначалая увидела машину. Она показалась подозрительно знакомой, однако стояла так, чтономера не разглядеть, и оттого я впадать в панику не стала и даже продолжиларазговор.

— Сейчас же позвоню Аркадию, — горячо зашептала яСаше, когда мы поравнялись с машиной. — Пусть он прекратит все это.

— Он не прекратит, — вздохнул Саша и не к местудобавил:

— Мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус.

— У тебя странное чувство юмора, — возмутилась я ивот тогда услышала:

— Деточка, как я рад тебя видеть.

При звуках этого голоса я глухо простонала, а потомповернулась, дабы убедиться, что это не дурной сон. Возле машины стоял былойвозлюбленный и улыбался так зазывно, а смотрел так ласково, что теперь и тюрьмабыла пустяком, и трупы, так, ничего особенного. Об одном я всерьез жалела, чтодожила до этой встречи, нет бы скончаться чуть раньше. Рядом с Левой китайскойстеной замерли трое здоровяков с постными лицами, а Лева, продолжая улыбаться,пошел мне навстречу, раскинув руки, точно собирался заключить меня в объятия.

— Что ты здесь делаешь? — нахмурилась я.

— Странный вопрос. Ты так неожиданно меня покинула. Амне казалось, все у нас прекрасно. На кого ты меня променяла, детка? Вот наэтого придурка? — Он молниеносно выбросил вперед кулак, и Саша оказался наасфальте, слабо охнул, приподнялся, вытер лицо и с неудовольствием покачалголовой, увидев кровь на ладони.

— Прекрати, — завопила я и даже отважно шагнуланавстречу своему врагу, что дало Саше возможность встать, впрочем, не очень-тоон спешил, должно быть, предчувствовал, что скоро вновь окажется на асфальте.

— Ты меня очень огорчила, — погрозил мне пальцемЛева. — Садись в машину. А твоему любовнику…

— Какой любовник? — возмутилась я. — Тыспятил.

— Давай, расскажи мне сказочку о том, что ты здесьделаешь.

— Очень надо мне сказки рассказывать, —отмахнулась я. Успев хорошо изучить характер былого возлюбленного, я решиланаплевать на все секреты и заняться спасением своей жизни. Возможно, это сильносказано, но крови, без сомнения, он попортит великое множество, и за Сашу явсерьез волновалась, потому и добавила:

— Я выполняю ответственное правительственное задание. Аон меня охраняет, то есть страхует, или что-то в этом роде.

Лева выразил свое отношение к вышесказанному тем, что плюнулсебе под ноги, но вслед за этим скроил заинтересованную мину.

— Признаться, это что-то новенькое, — сказалудовлетворенно. — Ты совершенствуешься. Раньше ты просто уезжала к мамеили подругам. Теперь у тебя задание. А любовник, оказывается, не простолюбовник, он охранник. Кевин Костнер в звании полковника. Потрясающе.

— Что ты несешь? — возмутилась я. — Ты простопомешался…

— Точно, — перебил он. — Я совершеннопомешался от любви к тебе, и чем ты мне платишь, деточка? Ты очень плохо себяведешь, очень плохо. Знаешь, я устал от этого…

— Вот и отлично. Отправляйся куда-нибудь отдыхать иоставь меня в покое.

— Ты лживая, подлая дрянь, — резко сменил он тон,что, в общем-то, было делом привычным, но опять же не сулило ничего хорошего.Схватил меня за руку и поволок к машине. Кивнул своим парням, и те бойкоподхватили Сашу, тот пытался сопротивляться и, разумеется, схлопотал по шее. Яхотела закричать «караул», но бесполезность этого меня остановила: Леву зрителиникогда не смущали, потому я попросила вполне душевно:

— Отпусти его.

— Ну уж нет, — усмехнулся Лева так, что сразу сталпохож на акулу, каковой и являлся по своей сути. — Пусть ребята немногопотолкуют с твоим хахалем. Уверен, любовник из него после этого будетникудышный.

— Прекрати, тебе говорят. Он не любовник…

— Да-да, он охранник. Случайно, не от меня ли он тебяохраняет?

— От убийцы. Меня сегодня едва не убили. Толькоблагодаря счастливому стечению обстоятельств я осталась жива. Погиб другойчеловек. И перестань скалить зубы, я ничего не выдумываю.

— Можно мне сказать? — робко вклинился Саша,которого к тому моменту уже запихнули в машину, мы тоже сели, я взирала на Левусурово и непреклонно.

— Нельзя, — глядя на меня, ответил Лева, и,ухватив меня за подбородок, спросил:

— Ты всерьез надеялась удрать от меня? — Сталоясно, сейчас он взгромоздится на своего любимого конька и заведет бесконечнуюсагу о своем могуществе. И нюх как у собаки, и глаз как у орла, а все прочеевообще вне конкуренции. Век бы слушала, да давно уже тошно.

— Можешь взглянуть на труп, — коротко сообщилая. — Под кроватью, в моем номере. Мы не знаем, как его вывезти.

— Оригинально. Я приезжаю сюда и что вижу: ты под утровозвращаешься со своим любовником, извини, охранником, раз уж это теперь такназывается, и при этом болтаешь всякую чепуху.

— Труп — не чепуха. Если горничная заглянет в номер…

Лева уставился на меня, стараясь выглядеть проницательным, ая максимально правдивой. У меня получилось лучше.

— Коля, загляни в номер, — кивнул Лева одному изпарней.

— Двести шестнадцатый, — поспешно сказала я.

— Я знаю, дорогая. Я все о тебе знаю.

Коля покинул машину, а мы затихли, напряженно ожидая, чтобудет дальше.