Эван вынырнул на поверхность и глубоко втянул в себя воздух. Он хрипел и задыхался, и я ощутила себя не такой виноватой за то, что испугалась и заставила его всплыть. Казалось, он не может отдышаться.

– Ты в порядке? – поинтересовалась я.

Эван пришел в себя и откинул голову назад, убирая волосы с глаз.

– Да, все хорошо. Что случилось?

– Ничего, я просто… – чувствуя себя дурочкой, я встала и отступила к скамейке, – ничего.

Эван подплыл к берегу. Его ноги коснулись дна, и он зашагал ко мне по песку.

– Джо? Ты в порядке?

– Мне не понравилось, что я тебя не вижу.

Эмоции так отчетливо промелькнули на лице Эвана, что я почувствовала себя чертовым эмпатом. Его тронула моя забота, и он сожалел, что заставил меня волноваться.

– Прости, Джо.

– В бассейне я тебя видела, но здесь…

Наблюдая за каплями, скатывающимися на его грудь, я потеряла ход мыслей. И даже испытала возбуждение. Я и забыла, как остро ощущается сладкая тяжесть внизу живота, словно на нем лежит теплый камень.

Подняв глаза, я наткнулась на удивленный взгляд Эвана, и щеки мои окрасил румянец.

– Что?

– Ничего, – ответил он. – Есть хочешь?

– А когда я отказывалась?

Эван начал одеваться, а я украдкой следила за его действиями. Сейчас он выглядел очень бодрым и здоровым, даже сияющим. По сравнению с ним я ощущала себя тощей, бледной и крайне несексуальной в майке и свободных штанах. И тут же пожалела, что не прикрыла синяки на руках.

Эван принес из пикапа продукты и кое-какие вещи. Мы расстелили красное клетчатое одеяло и устроили пикник с сэндвичами, чипсами, чаем со льдом и фруктами, купленными в магазине в Дэвисе. Я проголодалась, и поэтому мы ели молча.

Наевшаяся и довольная, я зажмурилась и повернула лицо к солнцу, наслаждаясь состоянием, близким к покою. Когда же открыла глаза, заметила Эвана, поглядывающего на меня поверх остатков обеда.

– О чем думаешь? – спросил он.

Я оглядела небольшой тихий оазис, находящийся посреди равнины вокруг.

– Чувствую себя хорошо.

Я обратила внимание на большого голубого кита с мультяшными нарисованными от руки глазами, который словно улыбался.

– В детстве у меня был такой кит. Игрушка. Мне его подарила мама. Я любила его. Носила повсюду. А назвала… – я задумалась, все глубже погружаясь в воспоминания, – Моби, – произнесла я, потрясенная тем, что вспомнила. – Мама принесла его мне и попросила назвать его Моби. Потому что так звали кита из известной книги, которую я когда-нибудь прочитаю.

Образы выплыли из серого тумана и приобрели яркие, насыщенные цвета. У меня перехватило дыхание. Я рассмеялась и удивленно посмотрела на Эвана. Память подбрасывала картинки одну за другой.

– Мама старалась приобщать меня к чтению. Помню, как она объясняла, что это лучший способ исследовать мир, если не можешь куда-то отправиться. В тот день она была безумно счастлива. «Ты нигде не застрянешь, если у тебя есть хорошая книга». Именно так она и сказала. Я вспомнила эти слова. Ее голос, улыбку… – Я рассмеялась, глубоко вздохнула и вытерла глаза салфеткой. – Не могу поверить, что воспоминания вернулись.

Эван молча потянулся и взял меня за руку. Греясь на солнце, мы долго сидели просто так, пока я наслаждалась небольшим кусочком воспоминаний о своей маме.

Чуть позже Эван решил искупаться. На этот раз он не задерживал дыхание, отшутившись тем, что полный желудок не позволит ему всплыть. Когда мы собрались в дорогу, солнце уже клонилось к горизонту.

Пока мы отъезжали, я наблюдала за голубым китом в зеркало заднего вида, кончиками пальцев прикасаясь к отражению, которое становилось все меньше и меньше. Я пожалела, что у меня нет телефона, чтобы сделать фотографию. Но образ остался в памяти, как стих, написанный четкими, ярко-голубыми чернилами.

Около пяти часов мы прибыли в Талсу и нашли придорожный мотель со свободной комнатой.

– У меня остался только один номер, для некурящих, с большой двуспальной кроватью, – развел руками администратор.

Я взглянул на Джо, ожидая, что на ее довольном, умиротворенном лице отразится подозрение из-за спального места. Последнее, чего мне хотелось, – омрачить счастье, которое она испытала при виде голубого кита. Всю дорогу в ее глазах плескалась сияющая радость. Она часто улыбалась и много смеялась. Когда мы шли от машины на ресепшен, Джо держалась прямо, а не, сгорбившись, обнимала себя ру- ками.

– Ты не против одной кровати? Можем поискать другой мотель.

– Нет, все в порядке.

В номере я принял душ, смывая с себя запах пруда. Когда вышел, Джо смотрела новости.

– Что интересного?

Она выключила телевизор.

– Полиция преследует нас. Предполагается, что ты меня похитил.

Последнюю часть я проигнорировал.

– Нас не поймают.

– Откуда ты знаешь?

– Я им не позволю.

Джо успокоилась. Пока. Я понимал, что чем дальше мы будем углубляться на север, тем больше начнет возникать вопросов. Молился, чтобы к тому времени, как мы доберемся до центра, она стала больше доверять мне и смогла принять мои ответы. И заклинал, чтобы они вообще у меня появились. До сих пор многое из того, что двигало мною, находилось за пределами понимания.

Я сходил за китайской едой на ужин. Она отправилась в душ, а я смотрел по телевизору старый телесериал «Бонанза» [20], стараясь выбросить из головы образ голой Джо, которая проводит руками по скользкому от мыла телу, а вода струится по ее коже…

Ощутив, как пах наливается кровью, я застонал. Господи, только не сейчас. Не раньше чем она отдохнет и созреет для этого. Может, и никогда. Не исключено, что из-за пережитого за четыре года секс – последнее, о чем она думает. И я не мог винить ее за это.

Но боже, как я хотел ее! Когда в облаке пара Джо вышла из душа, я дико желал схватить ее, бросить на кровать и трахать до потери сознания. Или же заняться с ней любовью, медленно и нежно. Все, что она захочет. Как того пожелает.

Она завернулась в полотенце, едва прикрывающее ее маленькую, идеальную грудь и верхнюю часть бедер. Словно черный шелк, мокрые волосы рассыпались по белым плечам. Сидя на нашей единственной кровати и скрестив ноги, чтобы скрыть эрекцию, я старался не смотреть на нее.

Джо порылась в своей спортивной сумке и достала оттуда трусики, шорты и рубашку. Мою рубашку. Старую черно-синюю клетчатую, которую я подарил ей еще в школе.