также послужило причиной для некоторого разочарования, особенно когда ее лучшая подруга, тоже недавно родившая ребенка, поделилась с ней чувством удовлетворения, которое испытывала во время кормления своего сына грудью. Когда Грейс была младенцем, ее мать также не кормила ее грудью, и Грейс считала, что мать безразлична к ее трудностям в кормлении Харриет.

Несмотря на свое признание в чувствах беспокойства и разочарования, связанных с рождением Харриет, Грейс была непреклонна в своем убеждении, что ее отношения с ребенком были нормальными и что Харриет была «хорошим ребенком», который редко плакал. Это противоречило словам ее мужа, который описывал свои проблемы на работе, вызванные тем, что дочь часто не спала и заходилась в продолжительных приступах плача, особенно когда была в возрасте около двух месяцев, а он в тот период как раз оказался задействован в сложном проекте. Он был страховым брокером и незадолго до этого получил в своей фирме повышение. О Грейс он сказал, что в течение первых трех месяцев жизни Харриет она «была сама не своя», «ушла с головой в материнство» и с тех пор «блестяще управляется с дочерью». В десять месяцев Харриет только начала ползать; Грейс рассказала, что даже не представляла себе той опасности, с которой столкнулась, когда ее дочь начала тянуть все в рот, например, провода. И вообще она нервничала в связи с увеличившейся подвижностью своего ребенка и чувством, что не сможет уберечь Харриет от попы ток навредить себе.

По мере прохождения медицинского осмотра стало очевидным как то, что происхождение переломов не было случайным так и то, что, судя по рентгеновским снимкам, за последние несколько недель ребенок пострадал от множественных травм. Хотя изменение цвета кожных покровов вокруг глаз не было в полной мере объяснено, возможно, что они возникли у ребенка в результате попыток удушения, что объясняет проблемы с дыханием, о которых сообщалось в ходе опроса, но которые не наблюдались при медицинском обследовании и не имели органической основы, которую можно было бы идентифицировать.

Единодушное медицинское заключение четырех разных специалистов-педиатров заключалось в том, что травмы были нанесены взрослым и не были случайными. Проблемы с дыханием не могли быть четко диагностированы или объяснены, и было выдвинуто предположение о том, что либо симптомы были полностью сфабрикованы, либо что болезненные состояния и повреждения были результатом попыток удушения одним из взрослых, осуществлявших уход за Харриет. Баланс вероятностей (стандарт установления фактов по делу, принятый в англосаксонской правовом системе. — Прим. пер.) указывал на мать как на наиболее вероятного исполнителя преступных посягательств; отец отсутствовал дома в то время, когда Харриет была доставлена в хирургическое отделение с кровоподтеками под глазами и когда поступила жалоба на проблемы с дыханием. Детский психиатр, педиатр и я были осведомлены о том, что в случаях MSBP или FII преступником почти всегда является мать. Мы сочли важным принять во внимание эту гипотезу. Хотя полицейский хирург обследовал Харриет и заключил, что травмы ребенка не были случайными, полиция не нашла достаточных оснований для того, чтобы выдвинуть в адрес Грейс либо ее мужа обвинение в нападении или жестоком обращении.

Я проводила исследование состояния Грейс, чтобы определить степень давних психологических трудностей, о которых упоминала осматривавшая ее психиатр, и оценить факторы риска, которые могли повлиять на ее способность исполнять материнские обязанности. Она представляла собой выразительную, привлекательную и умную женщину, мягким, ровным голосом рассказывавшую о своих неразрешившихся заботах о здоровье дочери и о замешательстве по поводу того, что она могла причинить ей серьезные травмы. Она утверждала, что Харриет, должно быть, сломала ручку, когда переворачивалась в кроватке, и что другие травмы дочери могли появиться, когда та цеплялась ножкой за перекладину. Она осознавала, что такие объяснения выглядели невероятными и не соответствовали результатам медицинского осмотра, но, похоже, не была обеспокоена этим расхождением повторяй, что никогда не причиняла вреда ребенку. На лице Харриет было повреждение, которое выглядело как порез, царапина или ссадина. Полицейский хирург предположил, что оно либо могло возникнуть в результате сильного удара по лицу, либо быть следом от кляпа, которым был заткнут рот девочки и который впился ей в кожу. Грейс отвергала это и утверждала, что любые ссадины на лице были вызваны тем, что Харриет случайно сильно ударилась головой о кроватку. Грейс заявила, что сама указывала на ушибы осматривавшему ребенка терапевту, поскольку беспокоилась за дочь.

Хотя из поведения Грейс, зафиксированного с ее слов, можно было предположить, что она бдительна и заботится о здоровье и благополучии своей дочери, у нее было лишь частичное понимание серьезных опасений специалистов по поводу ее собственных психологических проблем и она полностью отрицала выдвинутое медицинскими экспертами предположение, что именно она наносила травмы.

Она выглядела довольно спокойной и отстраненной, и, похоже, не в полной мере принимала участие во взаимодействии со специалистами, занимавшимися ее случаем. Она была приятной и отзывчивой, но выразила тревогу и огорчение, связанные с необходимостью пройти психологическое тестирование. Хотя Грейс казалась откровенной в том, как она описала напряжение, которое было в ее супружеских отношениях, и то, что она чувствовала себя покинутой, когда ее муж уезжал в командировки, она не выказывала осознания того, что сама нуждалась в помощи, чтобы справиться со своими чувствами неполноценности и несчастья. Когда я предложила ей направление на прохождение психологического консультирования, она сразу же отвергла это предложение, деяния, что у нее нет никаких трудностей, кроме забот о ее больной дочери, которая, по ее мнению, не получила надлежащей медицинской помощи. Она неоднократно просила разъяснений относительно органической причины затрудненного дыхания Харриет. Грейс часто приходила в возмущение во время собеседований, создавая таким образом впечатление, что она является потерпевшей стороной, которая сама пострадала от интрузивного характера опенки ее способности ухаживать за своим ребенком.

Грейс столкнулась с большими трудностями в ходе процесса сепарации от своих родителей, поскольку она была «цепляющимся» ребенком, которому было сложно общаться со своими сверстниками. Вероятно, глубинные проблемы, возникшие в ходе сепарации Грейс, реактивировались в ее отношениях с собственной дочерью. Грейс уехала из родительского дома в 16 лет, чтобы начать жить со своим первым парнем Миком, за которого она позже вышла замуж. Ее описания самой себя и своей дочери показывали, что она воспринимала Харриет как очень похожую на себя, а также у Грейс было неадекватное понимание различий между ними. Вынужденная разлука, когда Харриет было