Эти мысли одолевали меня, когда Мирик отмачивал мою голову под холодной водой в ванной. Он то совал мою голову под струю, то вытаскивал, когда я начинала захлебываться и вырываться. Вот тогда-то я впервые удивилась, что чего-то не помню, к примеру, в какой такой момент он оттащил меня в ванную. Я снова принималась восстанавливать в голове события, но ничего не получалось: казино, клуб, постель, ванная. Жуть. Где же связки, где постепенное течение времени?

– Отпусти меня, – стуча зубами взмолилась я.

– Тебе уже лучше?

– Да.

– Точно?

– Точно.

Бац. И уже спальня. Потолок кружится. Кровать качается. Как моя спальня попала на корабль?

Хрен его знает.

Опять тошнит. Господи, как же эти алкоголики пьют каждый день? Лучше сразу сдохнуть. Опять провал.

Ва-у-у! На этот раз тошнит сильно. Глаза категорически не желают открываться. И кружится уже не кровать, а голова. Собственно, эта самая голова превратилась в глобус, и чьи-то маленькие мягкие ручки вращают ее вокруг собственной оси. Бред. Ужасно тошнит. И кто-то пищит. Может, это я? Кошмар, мне на грудь упала скала, придавила к кровати. Но как бы ни было тяжело, надо встать, иначе уделаю постель. Ком в горле безудержно рвался наружу. Я застонала сквозь стиснутые зубы. Кто-то протяжно взвыл.

Кое-как разлепив глаза, я обнаружила, что по мне топчется Бегемот, вот вам и скала, вот и мягкие ручки. Кот тыкался мне в лицо и громко мяукал. Тошнота накрыла с головой. Я едва успела свесить голову с кровати, как меня вывернуло наизнанку. Фу, какая мерзость!

С ума сойти, как воняет! Что это вообще за одор такой? Я села на кровати. В глазах плавали цветные круги. Вонь в комнате была просто невыносимой. И тут до меня дошло. Газ!!!

Я бросилась к окну, распахнула его настежь, врубила наполную кондиционер. Почему он выключен, он же работал? Обернулась. Мирослав распластался на кровати. Неужели потерял сознание? Я принялась его тормошить. Потом спохватилась. Помчалась на кухню. Бегемот путался в ногах и жалобно орал. Сомнения пропали. Кухня-шкаф зиял гостеприимно распахнутыми дверцами. Все четыре конфорки и духовка были включены, газ растекался по квартире. Нет, конечно, я напилась, и у меня были проблемы с памятью. Но я же не сошла с ума, чтобы такое сотворить, а потом улечься спать?! Тогда кто это сделал? Полтергейст? Я закрыла лицо кухонным полотенцем, перекрыла газовый кран, одно за другим открыла окна. Меня опять вырвало, на этот раз я успела доскочить до раковины. Шатаясь, поспешила в комнату к Мирославу. Я его трясла, он стонал, но глаз не открывал. В комнате уже не так сильно воняло, хотя я совсем плохо соображала, одурев от происшедшего. Сбегала в ванную, набрала воды в тазик, вернулась в спальню и вывернула ее на голову любимому. Наконец, он открыл глаза. Закашлялся. У меня тоже в горле свербело, а глаза слезились. Мирослав сел на кровати. Я целовала его мокрое лицо и пыталась добиться, как он себя чувствует.

– Что случилось? – хрипло спросил Мирослав.

– Нас кто-то пытался убить, – просто ответила.

Да, теперь эта фраза получалась у меня легко и непринужденно. Право слово, разве можно спотыкаться, произнося одно и то же каждый день? Заученный штамп, дежа вю, День сурка, замкнутый круг… Вот так, все просто. Меня каждый день хотят убить. Я уже втянулась. Я уже привыкла. Ну, что сегодня новенького? Кто на нас с Васей?

Я захихикала, а потом и вовсе захохотала. У них получилось! Им удалось! Я свихнулась, пора складывать чемоданы и переезжать в психушку. Бедная моя нервная система, что же с ней сделали?! Хрясть. Я схватилась за щеку. Мирослав отвесил пощечину и приноравливался влепить вторую. Я захлопнула рот. Сразу стало не смешно.

– Который час? – спросил он.

– Четыре, – глянув на часы, доложила я.

Он сграбастал меня в охапку и высунул наружу, насколько это позволяли оконные решетки. Прекрасная летняя ночь распахнула нам свои объятия. Во дворе было тихо и спокойно. Все спали, наслаждаясь сладкими снами.

– У кого есть ключи от квартиры? – тихо спросил Мирослав.

– Только у мамы, – ответила я.

– Это не она.

– Не она, – согласилась я с ним, – мама бы не стала нас травить, да ее и нет в городе. Впрочем, запасных моих ключей тоже больше нет в ее квартире.

– С чего ты взяла?

– С того, что проверила, когда цветочки поливала.

– Вот значит как, – хмыкнул он.

Мы немного помолчали. Каждый думал об одном и том же, но высказываться вслух не хотелось.

– Прав был Серега, надо было вчера все выяснять. А то сегодня могло бы быть поздно. Кстати, Ксюнчик, а ты ведь нам жизнь спасла. Мне в частности точно, – заметил он.

– Друг спас жизнь другу, – пробурчала я в ответ.

– Так, выходит, я твой должник?

– Да ладно, ты мне тоже пропасть не дал, в раковине отмачивал, когда я чуть копыта не отбросила, – усмехнулась я.

– Да, было дело. Ты чего это надралась, как сапожник? Ты что, тайный алкоголик? Признавайся!

– Еще чего! Чего же это я буду на себя напраслину возводить, нашел дурочку! – отбивалась я от его нападок.

– Так ведь все тайное становится явным, вот ты, например, вчера и прокололась, – приставал он. – Наклюкалась до чертиков! И сразу стало ясно – дама не равнодушна к алкоголю.

– Ой, можно подумать ты меньше выпил, – отмахнулась я.

– Я – мужчина, мне можно, – упорствовал Мирослав.

– А я слабая женщина, вот и не выдержала, – оправдывалась я.

Препирательства помогли. В голове прояснилось, но в организме ощущалась слабость и дискомфорт.

– Давай пойдем на диванчик, – предложила я, – надо же немного и поспать.

– Да уж, раз врагу не удалось нас усыпить вечным сном, так давай выспимся, чтобы набраться сил для последнего и решительного наступления, – подхватил Мирослав. – Кровать теперь будет неделю сохнуть. Ты молодец, меня чуть не утопила!

Вот какие же люди неблагодарные! Я ему жизнь спасла, а он ноет по поводу утраченной удобной кроватки и освежающего душа!

Три больших окна сделали свое дело: запах газа улетучился, да и кондиционер, работающий на полную мощь в режиме вентилирования, благотворно повлиял на атмосферу. Мирослав пошел в прихожую и придвинул к двери тумбочку, набросил цепочку. Какая никакая а все-таки преграда на пути убийцы. Я быстренько разобрала диван в гостиной и постелила чистое постельное белье. Приближался рассвет, когда мы уснули, крепко обнявшись. В ногах у нас дремал Бегемот, свернувшись калачиком.

– Между прочим, – сонно пробормотала я, – это он нас спас.

– У тебя не кот, а чудо природы, – похвалил Мирослав животное.

***

Ненависть – это самое сильное чувство, которое вытесняет все другие, заполоняет все твое существо, подчиняет себе полностью и безоговорочно. Тот, кто познал чувство ненависти, переродился. Это уже совершенно другой человек, у него другие жизненные ценности, мерила, другие мысли и стремления, другие мотивы и пути достижения целей.