– Мне обязательно нужно увидеть их всех, рано или поздно они должны как-то синхронизировать свои действия. Самое неприятное, если взрывчатка будет активирована без участия самих шахидов или сигналом станет какое-то событие, обязательное для праздника. Давай-ка сделаем так. Ты как можно быстрее найди или укради чей-нибудь коммуникатор и отправь несколько сообщений в разные отделения полиции, а лучше и в центральное управление тоже. Объясни в сообщении, что готовится теракт, даже самая ленивая и тупая полиция после этого как минимум накроет весь район площади глушилками, которые полностью деактивируют все коммуникаторы, в каких бы странах они ни были произведены. Это может нам очень сильно пригодиться.

– Я? В полицию? Упаси меня, грешного, Аллах! – Но затем глаза мальчугана остановились на чешуйчатом безглазом лице Хоаххина. – Хорошо, шайтан! Все сделаю!

* * *

Предутренняя прохлада, просачиваясь между монументальными городскими строениями, разливалась среди зеленых, хорошо освещенных проспектов, которыми ближе к центру города сменились узкие улочки окраин. Первые лучи звезды по имени Субра коснулись стеклянных верхушек небоскребов, и те засияли, как разноцветные кристаллы. Людские ручейки, сливаясь в бурлящие реки, двигались в одном направлении. Все шли в Большую белую мечеть, под огромным куполом которой падут ниц, вознося хвалу своему Господину, щедро подарившему им счастье ходить по этой земле.

Уже полчаса, как Хоаххину удалось «распаковать» архив, намертво прошитый в голове преследуемого им смертника. Именно из этого архива поступали команды, гнавшие его вперед и одновременно напоминавшие ему о мерах предосторожности, которые он должен был соблюдать, с каждым шагом приближаясь к своей конечной цели. Основание третьей несущей колонны купола – вот то место, куда он должен был доставить свой смертоносный груз. Доставить и ни при каких обстоятельствах не отходить больше от этого места. Доставить, войдя в храм вместе с паломниками из других миров, смерть которых должна круто изменить весь ход событий на этой планете и определить ее дальнейшую судьбу как в составе мусульманского мира, так и вообще в мире людей. Доставить и ждать сигнала. Сигнала, который он повторял не переставая, так что забыть его он просто не мог, но не только по этой причине. Люди используют при общении много слов на очень многих языках, но есть такие слова, с которых начинается самое святое, что есть в каждом из нас. Для кого-то таким словом является слово «мама». Для некоторых это слово «деньги». Для нас с вами это слово «Родина». Для любого правоверного мусульманина это «Бисми Лляхи Ррахмани Ррахим» (Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного). Именно с этих слов начинается его осознанная жизнь, именно эти слова предшествуют каждой суре его Священной Книги – Корана. Именно эта фраза, повторяясь тысячи раз, вертелась на языке шахида, затмевая и перекрывая все подходы к его разуму, и была тем самым паролем, услышав который из уст почтенного имама Белой мечети перед торжественной молитвой он должен был замкнуть контакт взрывателя. Конечно, это был всего лишь вариант, последний вариант, когда автоматическое устройство по какой-то причине не сработает самостоятельно. Одновременный подрыв шести (на самом деле даже трех) колонн из восемнадцати обрушит купол мечети и погребет под руинами не меньше четырех тысяч молящихся мусульман. Причем не просто мусульман, а по большей части местной элиты и наиболее уважаемых гостей. Именно для них было заранее зарезервировано более половины доступных мест. Остальные должны были достаться тем, кто пришел раньше других.

На ходу разглядывая схему закладки подрывных зарядов, Хоаххин мысленно, раз за разом, продумывал свои действия по их нейтрализации. Не трогать заряды руками, не допустить толкучки вокруг шахидов, не дать их телам упасть в тот момент, когда их мозг отключится и перестанет контролировать эти тела…

Вот уже полчаса прошло с того момента, как звезда Субра взошла над столицей султаната, толпа продолжала не торопясь и торжественно вливаться в огромный центральный зал Белой мечети, кто то уже раскладывал небольшие коврики, а под шестью приговоренными колоннами неподвижно застыли шесть скрываемых тенью эркера темных фигур. Хоаххин подключился к каждому их них и, продолжая надеяться на скорое появление полицейских, ожидал кульминации. Все. Пора. Мечеть была полностью заполнена, и движение внутри практически остановилось. Шестеро шахидов сначала медленно опустились на пол, а потом распластались на заранее определенных кем-то для них местах под колоннами. Толпа отшатнулась от лежащих навзничь тел, и только два десятка очень похожих друг на друга людей, взявшихся буквально из ниоткуда, плотными кольцами окружили лежащих на полу самоубийц. Хоаххин тяжело вздохнул и, получив прикладом по затылку, теряя сознание, еще успел удивиться четкости и точности, а главное, своевременности исполнения этого приема.

Хоаххин зря переживал за своего напарника. Фурхат не подвел его и, быстро решив проблему с «приобретением» коммуникатора, действовал строго по инструкции. Единственное, чего он не сделал, это не выбросил коммуникатор после рассылки сообщений. Ну так об этом ничего и не было сказано. Та оперативность, с которой мальчишку приняли под руки люди в униформе, говорила только об одном – серьезных проблем в исполнении своих обязанностей у местной полиции не было. Даже и не думая отпираться, маленький воришка быстро и доходчиво изложил свою версию происходящего парням, которые по долгу службы не просто не понимают юмора, но и терпеть его не могут. Особенно когда их отвлекают от гораздо более важных дел. Тем не менее, несмотря на всю эту галиматью о шайтане и шахидах, некоторые меры предосторожности были ими таки предприняты, и, как оказалось, не напрасно.

* * *

Казалось бы, стандартная процедура по настройке оборудования для проведения допроса, которая обычно занимает не более четырех часов, длилась уже второй день. Перед узником, сидящим за столом в камере, включали голопроектор, на котором прокручивали различные сцены, начиная от тихого заката на фоне чистого и гладкого, как зеркало, горного озера, до сцен рукопашных атак, ограблений, изнасилований, избиений при проведении допросов и т. д. Оборудование должно было определить безусловные реакции арестанта, чтобы в дальнейшем облегчить ведение допроса. Компьютер откровенно тупил, реакции арестованного никак не коррелировали с сюжетами, мало того, на одних и тех же повторяемых время от времени роликах показывали порой совершенно противоположный результат. И все это время мукаддам армейской разведки Абдул-Халим Сораби не покидал спеццентра, в котором, по обыкновению, содержали людей, представляющих интерес для его службы. Перепоручить эту работу своим подчиненным он не мог, поскольку его попросил об этом сам мударис. Сидя за спиной оператора психоанализатора в комнате, непосредственно примыкающей к камере, и наблюдая за поведением узника, с одной стороны, и за поведением оператора – с другой, он готов был отдать голову на отсечение, что в камере заперты именно они с оператором, а не это странное существо. Тридцать часов в камере не выключался свет, и под аккомпанемент инфра- и ультразвуковых атак продолжалась трансляция, а этот серый безглазый мутант продолжал спокойно сидеть на стуле с видом очень занятого человека. Настолько занятого, что его не интересовали ни еда, ни вода, ни другие естественные надобности. Анализатор тем временем категорически не собирался признавать тот факт, что перед ним находится вменяемое мыслящее существо.