Бен уже был на месте. Пробравшись за ограждение из проволочной сетки, он делал фотографии для своей газеты. Присев на корточки рядом с краном, редактор направил объектив камеры на заднюю стену «Хранилища».

— Эй! — окликнул Билл.

Увидев его, Бен помахал рукой, но продолжил снимать, перейдя от крана к груде поваленных сосен, которые распиливали на части десять или двенадцать рабочих, вооруженных мощными бензопилами. Билл остался ждать за ограждением, наблюдая за ним.

Наконец редактор газеты отснял пленку и, обогнув трактор, вышел из ворот на стоянку.

Билл пошел навстречу. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть визг пил.

— Глазам своим не верю — ты встал в такую рань, чтобы сделать фотографии? Я полагал, всю черную работу ты оставляешь своим подручным.

— Черную работу? Вот что у нас в Джунипере считается светской хроникой. Мои помощники освещают заседание школьного попечительского совета и матч юниорской бейсбольной лиги. А я взял на себя «Хранилище».

Билл рассмеялся, и друзья неспешно направились к входу в «Хранилище», где Бен оставил свою машину. По дороге Билл взглянул вправо. Вчера главный вход был полностью отремонтирован. Местными рабочими, решил он тогда. Сейчас Билл уже в этом сомневался. Он махнул рукой в сторону новой стройки.

— Это те самые, кто вчера ремонтировал фасад?

— Точно, — кивнул Бен.

— И теперь они возводят пристройку, без участия наших местных рабочих?

— В самую точку.

Билл покачал головой.

— Городской совет мог хотя бы настоять на том, чтобы работы поручили местным подрядчикам. Я хочу сказать, все очень хреново. Строительство оставалось единственной отраслью, на которой благотворно отразилось появление «Хранилища»…

— Если не считать газету, — напомнил ему Бен.

— Если не считать газету, — согласился Билл.

— Так как же насчет теории о создании рабочих мест для местных жителей, а?

— Я бы сказал, наши люди сами заслужили это за свою наивность и внушаемость…

— Особенно если вспомнить, что ты их предупреждал, верно?

— …однако и остальным также приходится страдать от последствий их глупости. — Билл посмотрел на своего друга. — Проклятье!

— Ну же, тебе не кажется, что ты в этом вопросе начинаешь превращаться в высокомерного зазнайку?

— А разве про тебя нельзя сказать то же самое?

— Это моя работа. Я журналист.

Они подошли к машине Бена.

— Хочешь, я подброшу тебя до дома? — предложил редактор газеты, отпирая дверь.

Билл покачал головой.

— Все в порядке, я должен заниматься. — Оглянувшись назад, он увидел лишь выступающий за южный угол здания край проволочного ограждения. С громким треском рухнула еще одна спиленная сосна. — Они не успокоятся до тех пор, пока не спилят в Джунипере все до одного дерева.

— Джони Митчелл рассказала об этом в «Большом желтом такси»[29].

— Хиппи!

— Да, я хиппи, и что с того?

Они постояли, глядя друг на друга поверх крыши машины, слушая визг бензопил.

— Мы ведь ничего не можем тут поделать, так? — наконец сказал Билл.

— Это прогресс. Вскакивай на подножку или убирайся на хрен с дороги.

Подняв взгляд на безоблачное голубое небо, Билл провел рукой по волосам.

— В деле со складом Ричардсона есть какие-нибудь подвижки?

— А ты как думаешь? — ответил вопросом на вопрос Бен.

— Просто хотел узнать.

— Хочешь услышать мой прогноз?

— Насчет чего?

— Насчет ситуации с «Купи и сэкономь».

— Если честно, не хочу, — сказал Билл. — Но все равно говори.

— Предсказываю, что магазин полностью прекратит свою деятельность как раз тогда, когда откроется продуктовый отдел здесь. — Редактор газеты указал на огороженную стройплощадку. — Но до той поры он продержится. — Он посмотрел поверх крыши на Билла. — Хочешь пари?

— Не хочу.

Вздохнув, Билл помахал на прощание другу рукой и возобновил пробежку. Ему хотелось вспыхнуть праведным гневом, в крайнем случае он согласился бы на страх, однако в действительности он чувствовал себя уставшим и безвольным. Выбежав на шоссе, Билл повернул в сторону дома.

Всю дорогу его провожал визг пил.

Обыкновенно Джинни проводила перемены в классе — они продолжались всего по десять минут, и она все равно не успевала толком ничего сделать, — однако сегодня она не находила себе места, была как на иголках, и, выпроводив детей на школьный двор, поспешила в учительскую, чтобы быстро выпить чашку кофе.

В учительской не было никого, кроме Лорейн Хеппертон, которая сидела на диване, мурлыча себе под нос.

Улыбнувшись, Джинни прошла к кофеварке.

— О, вижу, у нас сегодня отличное настроение!

— Да, настроение у нас сегодня отличное, — улыбнулась в ответ Лорейн.

Рассмеявшись, Джинни налила себе кофе, прошла к дивану и подсела к подруге.

— И все же, как у тебя дела? — спросила она.

— Здесь, в школе, или в реальной жизни?

— А что, есть какая-то разница?

— Теперь есть. — Лорейн порылась в лежащей рядом сумочке. — Хочешь посмотреть, что я купила?

— Конечно… — начала было говорить Джинни.

Но Лорейн уже достала то, что искала. Это была кукла, некрасивая, можно даже сказать, отвратительная, с оранжевым телом, якобы человеческим, но с жесткими черными волосами, пучками торчащими из головы неправильной формы, и перекошенным лицом, выполненным из нашитых кусков черной ткани. Кукла была голой, и между ног у нее раскрывалось непропорционально большое влагалище.

Джинни поморщилась.

— Что это?

— Кукла вуду. Я купила ее в «Хранилище».

— Зачем?

— Чтобы испробовать. Думаю, плохо от этого никому не будет. — Лорейн хихикнула. — Я назвала ее Мег.

Джинни пришла в ужас.

— Ты шутишь!

— Нет, не шучу.

Лорейн быстро оглянулась на дверь, убеждаясь в том, что в учительскую больше никто не войдет, затем достала из сумочки подушку с булавками. Выдернув одну булавку, она воткнула ее кукле в левую грудь, до самой головки.