— Наверное, «Хранилище» хочет контролировать не только то, что мы покупаем, но и то, что мы слушаем. — Зайдя за прилавок, он включил приемник, и из колонок загремела однообразная, надоедливая попса. — Насколько я могу судить, крутят только ту музыку, которая есть на складе. Ты же знаешь эту старую пословицу: «Люди не знают то, что им не нравится; им нравится то, что они знают». Что ж, по части музыки это особенно справедливо. Вот почему в прошлом случались все эти скандалы с проплатой. Объективный факт: если музыка звучит по радио, если ее слышат достаточно часто, она начинает нравиться. — Дуэйн выключил приемник. — У «Хранилища» не будет никаких проблем с продвижением подобного мусора.

— Но почему Уорд и Роберт продали радиостанцию? Она ведь приносила деньги.

— По слухам, «Хранилище» сделало им такое предложение, от которого они не смогли отказаться.

— И что это означает?

Дуэйн пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, им предложили большие деньги? Или же запугали?

— Возможно, и то и другое. — Он поднял палец, останавливая Билла. — Я лишь повторяю то, что слышал. Сам я ничего не знаю.

У Билла даже не возникло желания возразить. Он должен был бы возмущаться и бушевать. Однако промолчал. Он чувствовал себя выжатым, измученным. Ему вспомнился сон про асфальтоукладчик. Вот чем было для него «Хранилище»: неумолимой силой, решительно настроенной на то, чтобы беспощадно перепахать жизнь всего города.

— Наверное, ты уже слышал, что наша радиостанция сменила формат. Теперь они передают ведущую двадцатку хит-парада. Точка. Кантри-музыки больше нет.

— Нет?

— Нет и не будет.

— У нас в городе это никому не понравится.

— Выбора все равно нет. К тому же люди по своей натуре пассивны. Они будут какое-то время ворчать и жаловаться, но затем привыкнут. Приспособятся. Им будет гораздо удобнее слушать ту музыку, которую предлагают, чем писать письма, звонить, к кому-то обращаться, чтобы это изменить. Такова человеческая природа.

Билл понимал, что Дуэйн прав. Это было печально, но тут ничего нельзя было поделать. Способность человека приспосабливаться практически ко всему считается одним из его главных преимуществ, но также и одним из главных недостатков. Это делает человека податливым, внушаемым.

Дуэйн слабо усмехнулся.

— Обещай мне одну вещь. Если ты когда-нибудь выиграешь в лотерею — скажем, выиграешь тридцать миллионов долларов в «Пауэр-лото», — ты выкупишь нашу радиостанцию и вернешь на нее приличную музыку.

Билл заставил себя улыбнуться.

— Договорились.

В магазине не было ничего нового, ничего такого, что было ему нужно, но он купил несколько компакт-дисков, хотя эти альбомы уже имелись у него на виниле.

Наверное, за последние три месяца Билл оставил в магазине Дуэйна больше, чем за весь предыдущий год, но Джинни, похоже, понимала, в чем тут дело, и он не сомневался, что она не станет ругать его за сегодняшние приобретения.

Хотя ему было не по дороге, на обратном пути он проехал мимо «Хранилища». Не в пример пустынной Главной улице, стоянка перед магазином была заполнена машинами.

Даже несмотря на то, что сегодня рабочий день.

Даже несмотря на то, что была середина дня.

Билл проехал мимо, не сбавляя скорость, глядя в окно. От лужайки, которая когда-то была здесь, не осталось и следа. Очертания и рельеф площадки полностью изменились, и теперь это место выглядело так, будто «Хранилище» стояло здесь всегда.

Свернув направо на улицу, ведущую через Криксайд-Акрс, Билл затем по грунтовой дороге проехал домой.

Где до вечера работал над документацией к программе бухгалтерского учета «Хранилища».

Лето.

Шеннон проснулась поздно, не спеша позавтракала, затем повалялась в кровати, уставившись в пустоту и слушая радио. Она ненавидела лето, хотя и не могла сказать, когда это началось, когда ее чувства развернулись на сто восемьдесят градусов. Раньше ей нравилось это время года. В детстве не было ничего лучше этих трех месяцев без школы, и длинные летние дни предлагали бесчисленные возможности. Шеннон просыпалась рано утром, ложилась спать поздно вечером, проводя все светлое время суток, играя с подругами.

Но больше она не играла с подругами, и теперь дни тянулись бесконечно — огромный промежуток времени, в который нечем себя занять.

Было бы не так скучно, если бы рядом были подруги, но на лето все или устроились на работу, или уехали отдыхать с родителями.

Даже Диана сейчас работала, проводя все дни за кассой на заправке своего отца.

Все было бы по-другому, если бы у нее был парень. Тогда она с радостью приветствовала бы свободу. И даже не имела бы ничего против того, что осталась без подруг.

Тогда она нашла бы, чем занять свое время.

Джейк.

Шеннон по-прежнему скучала по нему. Конечно, иногда он вел себя как полное дерьмо — если честно, такое случалось довольно часто, — однако ей нужен был кто-то, с кем можно было бы поговорить, погулять, пообниматься, просто побыть вместе.

Шеннон до сих пор не могла свыкнуться с тем, что парню, который значил для нее все, который утверждал, что любит ее, с которым она делила самые интимные тайны, самые сокровенные страхи, теперь не было никакого дела до того, жива она или умерла. Было очень трудно смириться с этим, перестроиться, и ей казалось, что именно так чувствуют себя те, у кого умирает близкий человек. То же самое эмоциональное опустошение.

Дыша глубоко, Шеннон выглянула в окно своей комнаты. На улице был тот погожий солнечный денек, которые так характерны летом для Аризоны. Голубое безоблачное небо. Неподвижный, раскаленный воздух. Было бы еще терпимо, если бы в доме имелся кондиционер, однако кондиционера не было, а вентилятор, стоящий на комоде, лишь создавал слабый поток теплого воздуха, умиравший где-то посреди комнаты. Шеннон подумала о своей сестре, работающей в «Хранилище». Кондиционеры. Люди. Музыка. Шум. Жизнь.

Внезапно это показалось Шеннон таким заманчивым, что она тотчас же приняла решение: вместо того чтобы убивать впустую лето, валяясь на диване и смотря пустые сериалы, лучше самой устроиться на работу. На самом деле у нее не было никаких конкретных причин зарабатывать деньги, однако все то, что она получит за лето, можно будет положить в банк, тем самым заложив начало накоплениям на свое собственное обучение в колледже.

Возбужденная, полная энергии, Шеннон вскочила с кровати и поспешила к отцу в кабинет. Дверь была закрыта, но Шеннон распахнула ее без стука.

— Папа!

Отец оторвался от компьютера.

— В чем дело, дражайшая доченька?

— Прекрати паясничать.

— И ради чего ты нарушила мое уединение? Чтобы оскорблять меня?