каково быть семнадцатилетним, и говорил с таким вдумчивым видом и так смотрел на него снизу вверх, что Рики внезапно ощутил прилив пылкой братской любви. Он смотрел на Ади и думал: «Я все для тебя сделаю».

Их дружба процветала. Ади рос неугомонным ребенком, а Рики всегда был покладистым, но каким-то образом им удавалось ладить. Когда бы Рики ни возвращался из школы, Ади смотрел в окно и неистово махал, едва завидев брата на дороге. Но, в то время как Рики успешно закончил школу и сумел получить работу в стартапе в Кремниевой долине, Ади с трудом справлялся с занятиями. В конце концов Рики сказал родителям, что Ади, возможно, неспособен к обучению. Родители нашли терапевта и записались на обследование.

Результаты одновременно радовали и удручали: у Ади не было проблем с обучаемостью. Напротив, оказалось, что Ади одарен, поэтому на занятиях он невыносимо скучал и едва мог сосредоточиться. Это радовало лишь в той мере, что об этом можно было рассказать друзьям и родным, но в действительности это стало проклятием, потому что в Джакарте существовало крайне мало программ для одаренных детей. В девять лет он перешел в класс на год старше, а когда ему стало слишком легко, его перевели в следующий. Он начал приходить домой с синяками, и мы поняли, что просто переводить его в старшие классы недостаточно. Он нуждался в полноценной школе для одаренных детей. Рики принялся искать международные школы и рассылать заявки в учреждения по всему миру: Сингапур, Австралия, Штаты.

Вскоре им начали приходить письма о зачислении, но только на частичную стипендию. Оказалось, что в мире очень много одаренных детей, и во многих школах предоставлялась лишь частичная стипендия. Даже при полных стипендиях и грантах Рики пришлось бы искать способы зарабатывать больше. Работа в стартапе позволяла ему откладывать деньги, и то при условии, что он будет питаться исключительно лапшой быстрого приготовления. Каждый сэкономленный цент отправлялся в Индонезию. Он пытался брать кредиты, но получал отказы, так как приехал из страны «третьего мира».

Как ни пытался, Рики не мог найти способа помочь Ади с финансированием, и чем дольше это продолжалось, тем сильнее угнетало Ади. Когда они созванивались по видеосвязи, Рики видел, каким мрачным становился брат: его взгляд потускнел, а в глазах читалась безысходность. Это терзало Рики. В дополнение к основной работе он стал брать подработки, засиживался до трех часов утра, а в семь просыпался и ехал в Маунтин-Вью. Через три месяца в таком режиме Рики так вымотался, что вместо лапши залил себе левую руку кипятком. Боль была невообразимая. Рики так вопил, что сосед ударил в стену и прокричал «Заткнись!». Он побежал на кухню, подставил руку под холодную воду и заплакал. Перевязав ожог, Рики зашел на фриланс-площадку.

Тогда-то ему и попалось объявление Маршалла.

Ищу программиста для бота. Оплата: $25000.

Двадцать пять тысяч долларов. Сумма казалась до абсурда гигантской. С частичной стипендией это легко покрыло бы расходы на образование Ади. Дрожащими пальцами Рики кликнул на объявление.

Правда в том, что Рики пошел бы на все ради брата. И когда он встретился с Маршаллом лично и тот подробнее рассказал, что за бот ему нужен, Рики понял, что это вредоносный бот. Торговый бот, призванный взламывать рынок NFT, искусственно завышая цены на NFT Маршалла и сбивая цены на другие. Это противоречило всем принципам Рики, но для Ади он был готов на все. Поэтому он ударил с Маршаллом по рукам с таким чувством, словно продал часть души дьяволу, после чего принялся писать бот.

Когда все было готово, Рики отправил результат Маршаллу и получил оплату в тысячу долларов. Тысяча долларов – это не так уж мало, но сильно меньше двадцати пяти тысяч. Этого не хватило бы даже на перелет до Сан-Франциско. Когда Рики потребовал полной оплаты, Маршалл рассмеялся и заявил: «Радуйся, что я вообще заплатил тебе за такую простенькую работу. Это мог сделать любой ботаник с биржи за десять баксов. А теперь прекрати изводить меня, или я сообщу в контору, где ты работаешь, что ты написал торговый бот. Посмотрим, захотят ли они продлевать твою визу после этого».

И на этом все. Рики не мог поверить, что так сглупил. Конечно, он не заключал с Маршаллом контракта. Никому не хотелось отмечаться в подобных вещах. Но почему Рики не настоял хотя бы на авансе? Он так отчаялся, что готов был ухватиться за что угодно. В итоге его не просто обманули, а обманули на создании вредоносной программы, которая лишит денег других. Его захлестнули злоба и обида. Ну почему им так трудно в жизни? Он учился до изнеможения, теперь до изнеможения работает и все равно не может помочь семье. В то время как люди вроде Маршалла делают что заблагорассудится без всяких для себя последствий.

Что ж, не в этот раз. Рики узнал адрес Маршалла и как-то вечером дождался его, а потом поехал за его машиной. Маршалл остановился перед модным рестораном и швырнул ключи парковщику, в то время как Рики быстро нашел парковку на улице. Он забежал в ресторан и увидел, как Маршалл разговаривает с хостес.

– Маршалл.

Тот обернулся, и Рики заметил царапины у него на щеке. Улыбка на лице Маршалла тут же померкла, когда он узнал Рики.

– Какого…

Договорить он не успел, потому что кулак Рики с хрустом врезался ему в лицо. Хостес закричала. Разговоры смолкли, а звон посуды стих. И тогда до Рики дошло, какую глупость он совершил. Им овладел ужас, и он выбежал наружу. Кто-то кричал ему вслед, но Рики не останавливался, пробежал квартал, прыгнул в машину и утопил педаль газа в пол.

До самого дома Рики не сбавлял скорость и едва дышал. У себя в квартире он свернулся на кровати и ждал, когда приедет полиция. Потому что человек вроде Маршалла никому не спустил бы такого с рук. Рики зажмурил глаза и мечтал исчезнуть.

Но прошла ночь, а копы так и не приехали. Рики поехал на работу, и никто не смотрел на него с подозрением. Каждый занимался своим делом, все шло как обычно. Рики подумал даже, что ему все приснилось. Но нет, костяшки пальцев распухли, работать за клавиатурой было болезненно. А на следующий день он прочел в новостях о смерти Маршалла. Он умер в тот самый вечер, когда Рики ударил его. Возможно ли, что травма оказалась несовместимой с жизнью? Возможно ли, что он убил человека?

Поэтому