Мать и сейчас живет в том же доме, на берегу Волги… Абабушка давно умерла.

В школе он учился нормально, не на отлично, конечно, но и вотстающих не числился. При этом ни мать, ни бабушка его особо неконтролировали. Просто не хотелось считаться дурачком-двоечником. Что он,глупее других?

Сумрак вдруг увидел себя в лодке, на середине Волги, возлежелезнодорожного моста, с которого они с пацанами прыгали в воду, рискуясвернуть шеи. Высшим шиком считалось спрыгнуть не с самого моста, а взобратьсяна его металлическую надстройку, еще метров на десять вверх, и с визгомсигануть оттуда… Он так и не смог, духу не хватило.

Он греб к берегу, с которого ему махал руками какой-томальчик. Подплыв ближе, он увидел, что это Арсений Пантелеев.

— Виктор Сергеевич, вам, наверное, зимой валенки ненужны…

Воспитатель очнулся, растерянно переспросил:

— Чего? Какие валенки?

— Обыкновенные. — Сын Татьяны Павловны кивнул наволосатые ноги положенца.

Смысл сказанного дошел до Виктора Сергеевича секунд черезпять. Но вместо того, чтобы в очередной раз обидеться и зарычать, он вдругулыбнулся и беззлобно ответил:

— А я так и хожу. Очень удобно, ноги не потеют… —И выдержав паузу, спросил: — Где так шить-то намастрячился? Мамка научила?Или батя?

Вопрос про батю воспитатель задал почти непроизвольно.Почти. Арсений тут же переменился в лице, сменив озорное выражение насерьезное.

— Нигде… А бати сейчас нет.

— И где же он?

— В тюрьме.

Последнее слово мальчик произнес с нескрываемой злобой. Тутже повернулся и убежал к ожидающему его в сторонке Косте Жукову.

«О как!.. Батя на зоне. Крайне интересная новость… Коллега.С одной стороны, хорошо — Татьяна Павловна свободна, но с другой, неочень — мужичок рано или поздно откинется, если, конечно, не напожизненном чалится».

Стоп! О чем ты, любезный? Какая разница, свободна она илинет? Ты не свободен. Тебе не любовные приключения искать надо, а думать, как неспалиться и ноги отсюда унести… Вот окажешься в тихом укромном местечке, недоступном для внутренних органов, тогда и ищи себе на здоровье. Хоть в десятоквлюбляйся одновременно.

Но!.. Есть разум, а есть… Не-разум.

Сумароков вышел из беседки и отправился к первой яхте внадежде «случайно» встретить Татьяну Павловну. Ни в какие разговоры с ней онвступать не собирался. Просто захотел увидеть.

— Ты куда? — окликнул его вожатый.

— На прогулку.

— Какая прогулка? Собирай пионеров речевку учить.

— Сам собирай… Мое дело воспитывать.

Татьяну Павловну он не встретил. Прошел по центральнойаллее. «Пионер — всем ребятам пример!» — гласил лозунг под плакатом сизображением стоящих плечом к плечу мальчика и девочки в пионерских галстуках ипилотках. К лозунгу приехавшие детки-переростки успели приписать еще один:«Пионерка — всем ребятам примерка!» Судя по всему, Зинаида Андреевнаприписку еще не заметила.

На обратном пути столкнулся со сторожем, как выяснилось,пенсионером МВД, всю жизнь отслужившим на какой-то канцелярской тыловойдолжности.

— Проволоку бы покрасить надо. Завтра завхоз краскупривезет. Я один неделю провожусь. Не подмогнете?

«Я тебе не шнырь», — по привычке хотел ответить ВикторСергеевич, но в последнюю секунду одумался.

— Хорошо, — ограничился он одним словом.

И даже не добавил обязательное «без базара».

Нет, что-то с ним определенно происходит…

После обеда, когда начался тихий час и пионеров с трудомуложили в кровати, вожатый напомнил воспитателю про кружки.

— Пойдем, поглядим на рабочие места. Зинаида сказала,чтоб после тихого часа открывали. Юный друг милиции.

Идти не хотелось, раскладушка не отпускала, но ВикторСергеевич все же поднялся.

Возможно, Татьяна Павловна тоже ведет какой-нибудь кружок ион ее увидит.

Промзона, вернее, территория труда и отдыха находилась всотне метров от клуба. Собственно, это была даже не территория, а небольшойдеревянный барак, внутри которого имелось несколько небольших комнат,перегороженных тонкими картонными стенами. Каждая комната — отдельныйкружок. На дверях таблички с названиями. «Рисование и линогравюра», «Макраме»,«Юный друг милиции», «Домоводство», «Умелые руки»… Общий коридор. Никакихзамков и запоров.

В свежеокрашенной комнате «Юный друг милиции» пара длинныхскамеек и покоцаный стол. Вот и весь инвентарь. Хоть бы палочку полосатуюположили для антуража. Или дубинку. И чему тут пионеров учить? «Ласточкой» рукивязать? Или заявления принимать?

В «Умелых руках» не лучше. Правда, столов побольше. Целыхчетыре штуки. Полочка на стене. На ней прошлогодние поделки. Какие-томонстрики, сделанные из шишек, спичек и желудей. Под одним надпись: «ГарриПоттер и волшебная палочка. Сделал Миша Рачков, 6-я яхта». Какой-то созревшийхулиган переместил палочку-спичку. Из руки Гарри — в его паховую область,между пластилиновых ног.

На полу, в углу — тумбочка. Пачка засохшего пластилиначерного цвета, коробка спичек и несколько пластиковых одноразовых ножей, видимоинструмент. И что прикажешь из этого лепить? Гарри Поттеров?.. Не в карты жедетишек учить играть? Умелые пальцы.

В кружке рисования кто-то находился. Виктор Сергеевич,услышав шум, вышел в коридор и приоткрыл соседнюю дверь.

— Ой, привет… В смысле, здрасте…

Это судьба! В комнате Татьяна Павловна протирала тряпкойшкольную доску. Она и сегодня не надела положенную морскую форму. Была вджинсах и белоснежной футболке, соблазнительно обтягивающей грудь. И безпионерского галстука.

— Добрый день, Виктор Сергеевич! — дьявольски милоулыбнулась воспитатель первого отряда. — Вы тоже ведете кружок?

— Ну… Умелые руки. — Положенец кивнул на соседнююстену.

— А я рисования. Хотя рисую не очень. Просто в юности вхудожку ходила два года. Но что делать? Придется вести.

— Да, делать нечего, — воспитатель зашел вкомнату, — я вот тоже не спец по умелым рукам.

— Но хоть что-то умеете?

«Лес валить да чифирь варить».

— Ну, так, чутка. С деревом работал. С древесиной, всмысле. — Виктор Сергеевич вспомнил мудреное слово, почесав нос.

Вообще, несмотря на множество прочитанных книг, цивильныйразговор ему давался с трудом. Особенно при Татьяне Павловне. Моментальнопереклинивало. А как разговаривает человек в экстремальной ситуации? Да какумеет, как привык! Правильно мент говорит, лучше помалкивать. Но молчать нехотелось.