Утром их разбудила своей трескотней Леночка Бичкина. Вполовине восьмого, за полчаса до официального подъема.

— Доброе утро! Скоро подъем, вам надо умыться и сделатьзарядку. И не забудьте вынести из палат горшки! Погода сегодня замечательная! Яуже сбегала на озеро и искупалась!

«Чтоб ты там и осталась, — подумал Виктор Сергеевич,мрачно выглядывая из-под одеяла. — Еще и парашу выносить… Сейчас,побежал».

Он заснул только около пяти утра и по этой причине невыспался. А невыспавшийся человек — злой человек.

Евгений Дмитриевич зашевелился под одеялом. Он храпел всюночь, что говорило о его душевном спокойствии. «Надо ему напомнить, чтовообще-то мы „в бегах“. А то расслабился вожатый. Самоуспокоился».

Леночка, запев песенку в стиле рэп, упорхнула к себе. ВикторСергеевич пошевелил руками, убедился, что не пришит. Проверил кеды. Порядок.Облачился в шорты, сел на раскладушку.

— Ты как хочешь, а я парашу выносить не буду.

Евгений Дмитриевич открыл глаза, потянулся, зевнул.

— Нормальные люди сначала здороваются и желают другдругу доброго утра. И только потом заводят разговоры о параше.

— А кофию тебе в койку не принести?

— Не отказался бы… И что ты предлагаешь делать спарашей? Оставить в кладовке? Будет вонять. Есть такое слово — надо.

— Есть такое слово — впадлу. Пусть сами выносят. Яим не черт.

— Детям запрещено. Санитария.

— А кнопки в кеды им, шнырям, не запрещено пихать?

Впрочем, через секунду-другую Виктор Сергеевич немногосмягчил тон. Вспомнил вчерашний день. А если быть точнее — ТатьянуПавловну. И как-то сразу полегчало. Взял из тумбочки бритву, зубную пасту,щетку и побежал к умывальнику, стоящему в нескольких метрах от туалета. Вода вумывальник подавалась из плоской бочки, лежащей на крыше. Заполнять бак водойтоже входило в обязанности педагогов. Получаешь у завхоза ведра и вперед —на колонку, торчащую из земли возле плаца. Ладно, воспитатели-мужики, они непереломятся. А как быть женщинам? Тащить тяжелые ведра от колонки кумывальникам, забираться по лестнице, выливать воду в бак…

Сумрак вновь подумал о Татьяне Павловне. И не смогпредставить ее с ведрами…

Умывался он долго. Тщательно побрился, придирчиво осмотрелсебя в зеркальце, висящее в умывальной. Он и на зоне-то всегда соблюдал гигиенуи следил за собой, чтобы за двадцать лет не превратиться в презираемогоправильными зэками неряху-черта. А уж теперь и подавно…

Выйдя из умывальни, Сумрак сделал несколько приседаний имахов руками, вернее, рукой. Несмотря на не прошедшую еще боль в груди,пробежался вокруг яхты. Физическую форму тоже необходимо поддерживать.

Кольцов по-прежнему лежал под одеялом, наслаждаясьпоследними минутами отдыха перед тяжелым рабочим днем. Поднялся он без пятивосемь, быстро сбегал в умывальную, напялил фланку.

Согласно распорядку отправились будить воспитанников. Каждыйв свою палату.

«Ку-ка-ре-ку!» — донеслось из девчоночьей половины.Леночка изображала петушка. Полная идиотка. Она б еще будильник китайскийизобразила.

Виктор Сергеевич решительно дернул дверь палаты. Нечего тутцеремонится, прикидываясь петухом!

— Подъ…

Сказать «…ем» он не успел. Висящее над головой ведро,привязанное к ручке веревочкой, от рывка перевернулось, и содержимое вылилосьна темечко уважаемого воспитателя.

Упс!..

Содержимое, к слову, состояло не только из воды. Здесьприсутствовали и камешки, и песочек, и травушка, и даже живая лягушка. И все этодобро, кроме лягушки, оказалось на голове и плечах Виктора СергеевичаСумарокова, чей статус никак не вязался с перечисленными предметами. Лягушкаблагоразумно ускакала.

Прибежавший на крик напарника Евгений Дмитриевич засталсердечную картину. Застывший на пороге воспитатель, такая же застывшая улыбка.Глаза, как у поймавшего кайф наркомана. Стекающее по лицу дерьмо. В общем,«Человек-мудак—III»… Еще Кольцов заметил прыгающую по полу лягушку и семьневинных, как безалкогольное пиво, физиономий. Типа, мы тут ни при чем.

Но долго так продолжаться не могло.

— Убью!!!..

Опер сориентировался мгновенно. Схватил Виктора Сергеевича ивытащил из палаты. Тот яростно сопротивлялся, пытаясь вырваться и вернуться.Пришлось заломить воспитателю руку за спину. Хорошо, что вторая временно нефункционировала, иначе бы Кольцов не справился. «Чужой против Хищника». Дотащивнапарника до каморки, он опрокинул его на раскладушку и прижал корпусом:

— Тихо, тихо ты… Это старая пионерская шутка… Вродепрописки. Ничего страшного, просто вода с камнями и песком. Мы так тоже шутили.Очень смешно.

— Твари… Твари поганые. — Положенец неуспокаивался, сплевывая воду. — Пусти, на хер!.. Я им!..

— Не вздумай… Спокойно, спокойно… Ты же мужик, всмысле — авторитет… А это дети сопливые. Пожалуемся Зинаиде, она их вкарцере сгноит.

Заглянула Леночка, застала мужчин в недвусмысленной позиции.

— Ой, а чего это вы делаете?!

— Вали отсюда! — рявкнул воспитатель, иошарашенная Леночка поспешила скрыться.

Минуты через три педагог все же успокоился. Сел нараскладушку, полотенцем вытер лицо, стряхнул прилипший мокрый песок, пощупалзатылок — цел ли?

— Это что же за движуха подлая?.. Я им пауков гоняю, аони то пришьют, то замочат!.. За свое же сало еще и педераст!.. Ну точно —дикари в галстуках! Чего я им плохого сделал?

— Ничего. Это просто добрая пионерская традиция.Вообще-то это ведро мне предназначалось.

— Почему?

— Потому что ты в мою палату зашел. К тому ж тебя вчерауже прописали. Кстати, мы в детстве в ведро не только воду наливали… Так что,возможно, тебе повезло. Ночную вазу выносить не придется.

Виктор Сергеевич испуганно принюхался.

— Не, вроде не пахнет.

— Тогда — не повезло. Иди, выноси.

— Во им! — Воспитатель непедагогично согнул руку влокте. После чего стянул фланку, отряхнул ее ладонью и повесил сушиться на крайраскладушки.

— Ну, я пошел дальше будить… — Евгений Дмитриевичосторожно выглянул в коридор, посмотреть, нет ли еще какойзападни-ловушки. — Хоть они уже наверняка проснулись.

Когда отряд умылся, вожатый построил пионеров на зарядку.Зачитал обвинительный приговор, объявив, что из-за произошедшего с ВикторомСергеевичем недоразумения сегодня вместо свободного времени будет уборкатерритории. Если же что-либо подобное повторится, свободного времени неокажется вовсе, а самых оголтелых нарушителей дисциплины отправят обратно вдушный Тихомирск к родителям. Отряд встретил речь недовольным молчанием.