Лора помолчала, вглядываясь в его лицо и словноприслушиваясь к чему-то. Юрка чуть не умер от страха: сейчас она как скажет,как назовет имя, несколько имен! Но Лора вдруг дернула плечиком:

– Не-а… Хочется, конечно, только с кем? – Хихикнуладразняще: – Может, с Вовкой попробовать?

Юрка громко сглотнул. Что она говорит? Кто такой Вовка? Оначто, своего брата имеет в виду?! С нее станется, пожалуй!

– Не надо с Вовкой, – выдавил он, сам не слыша себяиз-за звона в ушах. – Давай лучше со мной.

Лора приблизила вмиг оживившееся лицо:

– Давай! Когда? Сейчас?

Он кивнул, уже ничего не соображая.

Лора мгновенно расстегнула пуговицу на поясе его джинсов,схватилась за «молнию» и дернула ее. Юрка чуть не сгорел со стыда, когда вширинку просто-таки выскочил этот… его молчаливый приятель. Однако на Лориномлице выразилось искреннее восхищение:

– Ого! Готов к труду и обороне? Ну, поехали? Сядь чутьпониже!

И не успел Юрка глазом моргнуть, как она задрала своймарлевочный сарафанчик, под которым и правда ничего не оказалось, – ивскочила верхом на его колени, широко расставив ноги.

Они оба разом испустили сдавленный крик, оба прижали ладонико рту, и в эти первые потрясающие мгновения своей новой жизни оба испуганнодумали только о том, что же они натворили, оба хотели только одного – оказатьсякак можно дальше друг от друга. Но плоть взяла свое.

Не так ли вся их жизнь – телом вместе, но души рвутся прочьдруг от друга?

Всю первую четверть они были неразлучны. Эта лавочка сталаих домом, где они открывали все новые и новые телесные радости. Теперь Юрка былсовершенно спокоен за Лору: никто больше не мог похвастаться ееблагосклонностью, она глаз с него не сводила, нежность и преданность так исветились в ее взгляде.

Постепенно в классе привыкли к новому распределению ролей,только вот Тимка никак не мог успокоиться. Они разругались насмерть, и хотя обатосковали по потерянной дружбе, Юрка знал, что скорее умрет, чем потеряет Лору,лишится того, что она открывала ему, когда исступленно прыгала на его коленях,вцепившись пальцами в плечи, не отрывая рта от его распухших, нацелованных губ.

Потом… потом настали ноябрьские каникулы, навалились просто-такизимние холода, все вокруг засыпало снегом. Пойти было некуда: предки всевыходные просидели дома как пришитые, а Юрка просто изнемогал от желания.

Лора же вела себя как-то странно. За последние две неделиона еще больше похудела, побледнела, стала дерганая. Юрка пытался спрашивать –она отмалчивалась. «Разлюбила! – билось в его голове самоестрашное. – Изменила!» Показалось или в самом деле Тимка последнее времясмотрел на бывшего приятеля с каким-то сочувственным видом, словно знал какую-тогадость, но не решался признаться? В чем? Не в том ли, что Лора и он… Нет,нельзя так думать о Лоре! Но думалось.

Юрка месил ногами снег вокруг замерзшего бересклета итоскливо поглядывал на часы. Где она? Почему опаздывает? А вдруг не придет? Ох,слава богу, бежит кто-то…

Нет, это не она, это какой-то парень. Тимка! Тимка Путятин!

Первой мыслью было, что все самые страшные его подозрения иопасения подтвердились, что все кончено и сейчас Тимка сообщит ему об этом, какмужчина мужчине. Юрка ринулся вперед, бестолково размахивая кулаками, но увяз всугробе и так стоял, не вытирая слез, которые вдруг выступили на щеках…

– Ой, Никифоров, – задыхаясь от быстрого бега,выкрикнул Тимка, и его большие шоколадные глаза стали вдруг детскими икруглыми. – Ой, Никифоров, у вас дома такое… Я нечаянно зашел, хотел стобой поми… – он проглотил слово, – а там такое!

– Да что? – испуганно выкрикнул Юрка, кое-как выбираясьиз сугроба и хватая Тимку за рукав. – Кто-то заболел? Отцу плохо ссердцем?!

Тимка покачал головой, еще помолчал, испуганно таращась надруга, но все-таки нашел силы выговорить, вернее, выхрипеть:

– К вам Фроловы пришли! Насчет… насчет Лорки!

– Чтоб ты знал, – авторитетно пояснила Лора, –«Ал. Фавитов» – это рабочий псевдоним, под которым пишут все подряд. Еслипоявляется какая-то особо острая статья, в реакции на которую мы не уверены,автор которой не хочет светиться, мы ставим подпись «Ал. Фавитов».

– То есть если автор наворотил такого, что и сам стыдится?Или просто боится, что вывеску начистят? – уточнил Юрий.

Лору вообще трудно было смутить грубостью. Вот и сейчас онахихикнула:

– Ну, скажем, так.

– Если вы имеете хоть малейшее представление об историижурналистики, – высокомерно вмешалась Римма, – то должны знать: вредакциях всегда есть такой дежурный псевдоним. Скажем, в знаменитом «Гудке»был некогда анонимный автор Зубило, под этим именем печатались самые острыекритические заметки. Кто только не писал под этим псевдонимом! Одним из«зубил», к примеру, был сам Булгаков.

– А кто из вас тутошний Булгаков? – поинтересовалсяЮрий. – Вы? Или Лорка?

– Попрошу вас… – Римма оскорбленно выпятила плоскую,совершенно мужскую грудную клетку типичной лесбиянки, и Юрий вдруг ни с того нис сего вспомнил знаменитый конкурс на теплоходе «Салон Каминов», вспомнил, каклежал на узкой койке, прижимая к себе укутанную в три одеяла Алёну, а онаговорила, говорила…

Неужели они больше никогда не увидятся? Зачем он отпустил еетак легко, ну зачем?! Дурак. Сегодня же надо пойти на ту улицу в Высокове, попытатьсянайти ее дом, поговорить… О чем? Ну, это он придумает. Вот только выспросит всеотносительно Сани – и поедет в Высоково.

– Ладно, хрен с вами, – махнул он рукой. – Мне впринципе до лампочки, кто вы – Зубилы или Ал. Фавитовы. Но насчет того поганогоматериала – как найти его автора?

– Никак, – ответила Римма злорадно.

– То есть? – нахмурился Юрий.

– Римма, ну ты же зна-аешь, – заныла Лора. – Нускажи-и ему! Он же смерть какой занудный, он ни за что не отстанет, будет нас стобой доставать…

– Не отстану, – с удовольствием подтвердил Юрий. –Буду доставать! А начну с того, что схожу в гости к своему любимому тестюшке…

– Бывшему, – быстро уточнила Лора, и в ее ореховыхглазах плеснулся страх.

– Ну и в пень! – отмахнулся Юрий. – К бывшему,какая разница? Схожу и живописно опишу, чем вы тут занимались, на рабочемместе. Помнишь, как он распинался когда-то, а? «Чем вы там занимались в школе,в отведенное для учебных занятий время!»