– Ишь ты, запомнил! – удивилась Лора.

– На всю жизнь, – кивнул Юрий. – На всю оставшуюсяжизнь… Ну, давайте, колитесь, лесбюшки.

Вышепоименованные быстро переглянулись, и Лора обреченнопожала плечами: делать, мол, нечего!

Римма вприщур, с ненавистью посмотрела на Юрия и выцедиласквозь зубы:

– Это заказной материал. Анонимный.

– Ну, что анонимный – я и сам понял, – кивнулЮрий. – А писал-то его кто?

Римма шумно вздохнула:

– Поясняю для идиотов. Анонимный – это значит, что автор егоникому не известен. Заказной – это значит… Он был сделан кем-то в своих целях,а нам заплатили за исполнение заказа, то есть за публикацию.

– Погодите-ка… – Теперь Юрий и в самом делерастерялся. – То есть его делали не ваши журналисты?

– Нет. К нему была бы уместна рубрика: «Печатается на правахрекламы». Или антирекламы, как угодно. Сначала нам позвонили и зарезервировалиместо в номере. Потом курьер привез статью. Одновременно на счет поступилиденьги. Мы прочитали материал, сочли его достаточно острым для наших страниц, асумму – вполне достаточной для того, чтобы компенсировать возможные моральныеиздержки, – и напечатали.

– А фотографию вам тоже привезли? – угрюмо спросилЮрий.

– Нет, снимок мы достали уже по своим каналам, –улыбнулась Римма так довольно, что Юрию показалось, будто она сама добывалаэтот поганый снимок «по своим каналам» и теперь очень гордится собой. –Очень эффектно, правда?

– Очень, – глухо буркнул Юрий. – То естьтеоретически вы можете напечатать любое дерьмо, только бы вам хорошо заплатили?

– Ну, вы же не вчера родились, верно? – ласковопоинтересовалась Римма. – И в школе небось изучали такую работу Ленина:«Партийная организация и партийная литература»? Помните, что там сказано насчетсвободы буржуазного издателя, художника или актрисы? От чего она зависит?

– От денежного мешка. Так ведь это ж буржуазного…

– А у нас что, по-вашему, коммунизм, светлое будущее всегочеловечества? – осведомилась Римма.

Притихшая было Лора хихикнула, и Римма бросила на любовницуторжествующий взгляд.

– Я все-таки не пойму… – Юрий мучительно потер лоб, сам незная, с чем он никак не может смириться: с цинизмом «Губошлепа» и вообщепринципов новой прессы – или все-таки с тем, что надежда добраться до Саниныхподельников и снять себя с крючка становится все более призрачной. – Погибчеловек, вернее, даже два. Для кого-то это страшное горе. Нет, конечно, необязательно проливать крокодиловы слезы над этими посторонними вам покойниками.Но с уважением отнестись к самому факту смерти, к горю вдовы, наконец, к честичеловека – это же элементарно… И вообще: о мертвых либо хорошо, либо ничего!Это вам известно? Ну существует же какая-то человеческая этика или нет?!

Он уже с трудом сдерживался, чтобы не заорать, ненаброситься с кулаками на эту, с позволения сказать, женщину, которая взиралана него с видом величайшего превосходства.

– Лорик, ты зачем выходила замуж за этого недоумка? –театрально всплеснула руками Римма. – Где ты вообще его откопала?! Он что,больной? Вы – больной? – обратилась она напрямую к Юрию. – Вы что, непонимаете, что факт смерти этого, как его там… – Она напряглась, но, так и невспомнив, махнула рукой: – Ну, этого, который со своей телкой в машине досмерти дотрахался, – что сам факт его смерти – только фантик? Обертка отконфетки? А конфетка…

– А конфетка? – напряженно повторил Юрий.

– А конфетка – Чужанин! – шепотом выкрикнула Римма,победительно сверкнув глазами.

И наконец до Юрия дошло… Да ведь и правда: совсем не СанюПутятина ненавидел лютой ненавистью мистический, как оказалось, Ал. Фавитов! Нес ним, с покойником, сводил запоздалые счеты! Издевки над двусмысленностьюсмерти Сани для Ал. Фавитова – всего лишь повод плюнуть в морду Глебу Чужанину,который снова начал восходить на нижегородском политическом небосклоне… сзападной, правда, стороны, поскольку был закатившейся звездой, ну а закатнаясторона – западная.

Юрий брезгливо передернул плечами. Не сказать, чтобы он былв таком уж восторге от Чужанина. Вообще восторг от него нижегородцев – такая жеправда, как паломничество инопланетян в Мавзолей. И все-таки Чужанин был такимобаяшкой, таким веселым клоуном, он вроде никого не убил, не зарезал… Нуподумаешь, попользовался на полную катушку временной слабостью к нему ПервойДочери и Первого Папы, ну подумаешь, регулярно лазил в государственный карман(на то он и карман, чтобы в него регулярно лазить!), ну подумаешь, загнал нанары своего бывшего советника, бизнес-партнера и друга (так ведь на то они идрузья, чтобы их предавать!)… Он жил, никого не трогал, ездил по заграницам,мелькал на презентациях, читал какие-то лекции, вроде бы даже партиюорганизовал. Помилуйте, кто у нас теперь в России свои партии не организует?!

Нет, Чужанин, на взгляд Юрия, не заслуживал такой ненависти,которая так и сквозила в каждом слове Ал. Фавитова. А с точки зрения этогоанонима, значит, заслуживал – причем настолько, что ради этого можно былогадить на труп… на два трупа!

– А ваша газета, значит, против Чужанина? – спросилон. – Странно, я никогда не назвал бы ее прокоммунистической. Мертваго –он ведь коммунист, да? Значит, вы его теперь поддерживаете?

– Глупости какие! – фыркнула Римма. – Мы еще неопределились окончательно в направленности предвыборной поддержки, но то, чтонаш кандидат не Мертваго, – это однозначно.

– Ладно, я все понял, – сказал Юрий устало. –Грязные танцы, да? Грязные политические танцы… С какой стороны побольше денежекподкинут – ту вы и поддержите. Свобода буржуазного издателя… и далее по тексту.Ладно, бог вам судья. Вы вот что, Римма, вы посмотрите, пожалуйста, в вашейбухгалтерии, откуда, с какого счета и из какого банка пришли те деньги запубликацию. Возможно, там есть и название фирмы, которая в данном случаесыграла роль денежного мешка? Взгляните – не в службу, а в дружбу, о`кей?

– Не хватало еще! – буркнула черноглазая Римма. –Это профессиональная и коммерческая тайна.

– Да-а? Ну что ж, тайна так тайна. Вообще есть много тайн насвете, друг Горацио, – доверительно сообщил Юрий письменному столу,который по-прежнему был пуст и просторен – хоть опять ложись на негокакая-нибудь бисексуалка и продолжай блаженно стонать. – Есть много тайнна свете, которые, скажем, и не снились господину Фролову, опоре нижегородскогопредпринимательства!

Лора пискнула, а Римма издала горлом неприятный, угрожающийзвук, но тотчас справилась с собой.