Лора добросовестно закатила глаза, вспоминая.

– Говорил!

– О чем?

– Ты знаешь, о тебе! – вспомнила она судивлением. – О тебе говорил! Мол, если я тебя увижу, так чтоб сказала,мол, он не хотел тебе чего-то сделать. Вроде он как послал тебя куда-то, апосылать не хотел. Он тебя что, на х… послал, а потом извинялся, я непоняла? – озадаченно поинтересовалась Лора.

– Извинялся?

– Ну да, я же и говорю, чем ты только слушаешь? Пусть,говорит, Юрка на меня сердца не держит, меня, говорит, самого за жабры взяли,да так, что не дыхнуть…

– Его самого?..

– Да пошел ты, – с досадой сказала Лора, – ну чтоты все, как попка, переспрашиваешь! Надоело!

И, выхватив из сумки расческу, принялась яростно терзатьостатки былой роскоши на голове.

Ни к селу ни к городу Юрий вдруг вспомнил, как буквально надругой день после их тихой свадьбы Лора исчезла куда-то до самого вечера. Вшколе ее не было, дома (она тогда еще жила с родителями, чтобы не слишком ужбудоражить общественное мнение) – тоже, и Фроловы снова завалились кНикифоровым. Глава семейства, пьяный вдребадан, отвратительный и страшный, спорога принялся орать на «этих партийных сук», которые, наверное, не смоглиперенести, что их Юрочке, отличнику, будущему медалисту, «белой косточке»,пришлось-таки жениться на Лоре – грех прикрывать.

– Небось наняли кого-нибудь, «заказали» девчонку, да? –орал он, брызгая слюной. – Коммуняки долбаные!

Трясущиеся, постаревшие за последние дни «коммуняки» –Юркины родители – смотрели на него вытаращенными глазами и ничего не могли нисказать, ни сделать, только мелко дрожали челюстями. Слово «заказать» для нихтогда ассоциировалось с шитьем платьев и костюмов в ателье, а еще – спродуктовыми заказами в обкомовском магазинчике. До них даже не очень-тодоходило, что имеет в виду Фролов, но мрачные рожи Сереги и Вовки на заднемплане, а также расплывшаяся от слез физиономия Антонины более-менее прояснялисмысл его слов.

И вот в разгар этих филологических изысканий раздался звонокв дверь и появилась Лора. Не обращая ни малейшего внимания на «вопли-сопли»,она сбросила дубленочку с капюшоном, отороченным ламой (вынудила вновьобретенного свекра тряхнуть связями и достать в качестве свадебного подарка), ипринялась причесываться перед зеркалом.

Все онемели! Вместо великолепных, редкостных по красотеволос на Лориной дурной головенке торчали жалкие, выжженные химзавивкой,перекрашенные хной кудельки кирпично-рыжего цвета.

– Ну и как? – кокетливо повернулась к зрителям Лора.

Новая прическа не шла ей до слез, до отчаяния, мгновеннопревратив фривольную молоденькую красотку в немолодую вульгарную тетку. Но Лорабыла настолько довольна собой, что ни у кого не повернулся язык сказать ей:«Идиотка, да ты же изуродовала себя!» Только у Юрки почему-то защипало вглазах…

Родители его все так же хлопали ресницами – на сей раз отоблегчения. Старший Фролов, мгновенно потеряв всякий интерес к «коммунякам»,дико зевнул и потащился к двери. Прочие Фроловы, которым по большому счету наЛору всегда было плевать с высокой башни – они ее воспринимали просто какставку в большой игре, а вернее, войне за счастливое, обеспеченное будущее, –потащились за семейным «авторитетом». А Юрка тупо смотрел на свою молодую женуи впервые, помнится, подумал тогда, что мама, конечно, была права: он погубилсвою жизнь…

Погубил не погубил, факт налицо: больше никогда он не виделЛору прежней, с тем буйством лимонно-желтых, невероятных, юных кудрей.

– Как отец, выздоровел? – спросил Юрий, чтобы хотьчто-нибудь сказать. – Я его как-то видел, он был зеленый какой-то.

– Так себе, – пожала плечами Лора. – Да он и неболел, у него какие-то крупные неприятности всю зиму были, ходил злой, как пес,всем плешь проел. Теперь, слава богу, все уладилось. Они с мамашей сейчассмотались в Майами, косточки на песочке прогреть. Костика с собой взяли. Браткитоже поразбрелись отдохнуть кто куда… Так что я одна. Холостякую, так сказать.

Если это был намек, Юрий предпочел его не заметить. Онпросто смотрел на Лору и думал, что бега от властей (а именно этим регулярнозанимались братья Фроловы с тех пор, как соприкоснулись с «большим бизнесом»)назвать отдыхом можно, только обладая очень большим чувством юмора.

– Чего так смотришь? – кокетливо спросила бывшаяжена. – Нравлюсь?

– Нет, – не подумав, честно брякнул он.

Лорины глаза вспыхнули злым желтым пламенем, и неизвестно,что последовало бы за этим, если бы не открылась дверь и не вернулась наконецРимма.

Еще с порога она почему-то бросила крайне подозрительныйвзгляд на стол, как если бы ожидала увидеть, что ее любовница изменяет ей сосвоим бывшим мужем. Не обнаружив ничего такого и мгновенно успокоившись, сторжеством посмотрела на Юрия:

– Страшно жаль, что вынуждена огорчить вас, друг мой!

– Что, бухгалтерия закрыта? – буркнул он.

Ну разумеется! Чего-то в этом роде он и ждал.

– Отчего же? – фыркнула Римма. – Открыта. Но этобыл не банковский перевод, а частный платеж, через почтамт. Там, правда,значатся инициалы В.Ш., но вряд ли это вам что-то даст. Обратный адрес – НижнийНовгород, проездом.

– Черта с два! – не сдержался Юрий.

– Я тоже так думаю, – согласилась Римма. –Очевидно, автор материала очень не хотел, чтобы кто-то открыл его инкогнито. Ясама настолько прониклась любопытством, что даже подняла бланк перевода. Онведь заполняется отправителем, как известно. Так вот – отпечатано на машинке!Никакой зацепки за почерк. Разве что отпечатки пальцев что-то могут подсказать,но этот бланк побывал уже в стольких руках, что даже если бы у вас оказалисьзнакомства в милиции, в криминалистическом отделе… А у вас есть знакомства вмилиции? – внезапно насторожилась она.

Юрий качнул головой.

– Нашла кого спрашивать! – фыркнула Лора. – Да унего сроду не было никаких знакомств!

– Ну а раз так, – Римма пожала плечами, – могутолько посочувствовать. Похоже, наш друг Ал. Фавитов и на сей раз ускользнет излап разъяренного читателя.

Юрий кивнул. Да, пора было проваливать. Даже если Риммаврет, ее никак не поймаешь. Да и непохоже, чтобы она врала, в ее же интересахрасстаться мирно со свидетелем их с Лорой игрищ.

– Послушай, – еще раз повернулся он к бывшейжене, – ты точно уверена, что Саня больше ничего не говорил, ничего мне непередавал?